Рыцарь Шестопер. Новый дом

Суть воздействия святыни на людей он в общем понимал. Кто-то умирает сознанием и духом, хотя тело еще сравнительно живое. В этот момент умирающему надо надеть воротник-хомут на шею, и в опустошенную оболочку заселится освободившееся сознание другого человека. Скорей всего из иного времени и из иного мира, если судить по легенде. И скорей всего случайно выбранное Провидением. А уж дальше как пойдет. Как-то так…

Но мозг человека, избалованного технологиями двадцать первого века, не верил в подобную простоту. Вопросы громоздились друг на друга, превращаясь в массивную гору. Как часто можно использовать артефакт? Раз в день или раз в столетие? Никакого наговора при этом не требуется? Никакого тумблера или кодового слова не существует? Никаких свечений и добавочной магической силы не применяется? Без колдовских структур и без внешнего, видимого источника питания святыня действует? Чуть ли не по щелчку пальца: раз – и перерождение готово? Неужели все так обыденно и банально?

Сам Райкалин испытал подобное, вселившись в тело рыцаря Шестопера, когда прежний хозяин попросту испустил дух от страха, боли и умственного коллапса. И никакого «ошейника» у себя на голом торсе не заметил. То есть его перебросило в этот мир «естественным» путем, если можно так суммировать размышления волхва Гонты. А что получается после искусственного, насильственного вмешательства в процессы мироздания? Не существует ли за это какого наказания? А то и казни? Тем более если это чудо сотворит не власнеч, а простой смертный?

Да и вообще: стоит ли замахиваться на такой эксперимент? Вдруг перерожденный, так ничего и не разобрав, сгоряча (ведь там, у себя он только что умер!) придушит или порвет на части своего спасителя? Люди – они ведь разные бывают. И не все погибают от рук предателей или злобных агрессоров. Некоторых за особые зверства казнят. Или вешают… Или четвертуют. Или…

В общем, если и представится возможность испытать на ком-то святыню, следует заранее, тщательно все продумать и быть готовым к любым ситуациям.

«Иначе говоря, делать это в приспособленном помещении и имея средства успокоения под рукой. Потому что вся польза от перерожденного Эйнштейна или Билла Гейтса может нивелироваться приходом в этот мир Джека-потрошителя, Пол Пота или какого-нибудь Чикатило… Вот если имеется возможность сознательно выбирать спасаемую личность… Михайло Ломоносова, к примеру, или Николу Тесла. Эх! Вот бы мы с ними здесь развернулись! М-да… Что-то я размечтался…»

Как бы там ни было, Грин решил оставить загадочный артефакт на столе. Чего его с собой таскать, коль все равно никто не видит? Даже украсть ни у кого не получится, при всем желании воришки.

И уже направляясь в банкетный зал, Василий попытался принять некое решение о сотрудничестве с сильными мирами сего. Вернее, сильными в сфере здешней магии. Кого выбрать? Перед кем раскрыться с находкой?

Кандидатуры было только две: Гонта, светлый волхв Вищина, и Агап Гирчин, так толком и не квалифицированный в местной иерархии. То ли беглый уголовник с огромными умениями, то ли личный колдун семейства Гармаш, то ли их теневой владыка. К тому же оказалось, что Агап (по его утверждениям) – один из трех братьев-близнецов. Да еще каких близнецов! Если это не ложь, то данный триумвират власнечей может оказаться чуть ли не сильнейшим в королевстве по влиянию и своим возможностям.

Тогда лучших союзников и не сыскать. Тем более что Агап относится к рыцарю Шестоперу великолепно. И самое главное: будет чрезвычайно заинтересован в лояльности Грина. Ведь никто, кроме нового приятеля, не видит артефакт и не может им воспользоваться.

«Если бы не одна странность! – вспомнил Василий. – Пропавшие в никуда трое суток. Что я делал? Спал? Или со мной что-то делали? Пока это не выясню, принимать окончательное решение по Гирчину, точнее, по братьям Гирчиным – не буду!»

С этими мыслями он и уселся за банкетный стол. Тем более что компания оказалась знакомой: шесть красавиц с хутора да оба новых приятеля. Разве что присоединилась к застолью баронесса Гармаш, мать Бронислава, со своей младшей сестрой. Далее были представлены: комендант замка; некий тучный тип, которого отрекомендовали дворецким; алхимик Бразандис да три девицы.

Комендант молчал и только ел. Баронесса с сестрой скорее пробовали и порой смачивали губы вином. Дворецкий, несмотря на обильное возлияние, покинул застолье самым первым с живостью, весьма поразительной для человека его комплекции:

– Дел много! – пояснил он на ходу. – А то бы я до самого утра с вами пировал! Но чуть позже все равно вернусь!

Райкалин так и не понял: с какой стати слуга, пусть и самый старший среди них, пирует за одним столом со своими господами? Но спрашивать вслед не годилось, как и лезть в чужой монастырь со своим уставом.