Рыцарь страха и упрека

— Ну нет, конечно, — ответил молодой милиционер. — Вы же понимаете, мне не совсем удобно это вам говорить. Но вы не чужая… Есть у них помощники, не сомневайтесь. Вообще-то эти ребята ходят под одним бизнесменом, ранее судимым за мошенничество, а у него хороший контакт в УВД.

— Что же за контакты в УВД у сидельцев бывших, а? — всплеснула руками Нина Петровна.

— Ну, это он раньше был сиделец, — протянул Семен. — А сейчас вполне респектабельный господин. Да и сидел-то он не за убийство же. И не двадцать лет… Теперь вот большие дела делает, но и старым ремеслом не брезгует.

— И вот таких-то ваши полковники прикрывают? Позорище какое!

— У нас много кого прикрывают, — вздохнул Семен, впрочем, без тени сожаления в голосе. — Кого полковники, кого капитаны. Тот, с кем этот бизнесмен дружит, еще до больших звезд не дорос. Но дорастет, такие, как он, дорастают, если не слишком наглеют и не палятся.

— Ты его знаешь? — удивилась Нина Петровна.

— Да а кто его не знает-то? — хмыкнул парень. — Он у нас телезвезда, и папаша у него какая-то крутая шишка на главной площади. Так что вы в это дело не лезьте, все равно вы ничего не докажете. На лотереях надо только с поличным брать, а не взяли — все, до свидания. На большую сумму супруга-то обули?

— Да не очень…

— Ну и забудьте, — подытожил Семен. — Зато теперь он близко к таким не подойдет. В конце концов, всякая наука денег стоит.

Пока Оксана щелкала ножницами, а Нина Петровна рассказывала свою историю, Соня слушала вполуха, от скуки, но когда женщина стала пересказывать свой разговор с молодым милиционером, она напряглась. Неужели речь идет о Павле? Он по-прежнему постоянно мелькает в «Патруле», у него отец вполне подходит под определение «большой шишки» с главной площади. Это он, что ли, водит дружбу с каким-то бизнесменом, под которым бегают мошенники? Вообще-то мальчик из дежурной части мог и ошибаться, да и в УВД, наверное, не у одного Павла отец работает в главном областном здании. А в том же «Патруле» кого только не показывают…

Тем не менее Соня пришла домой совершенно удрученная. Ей было неприятно представлять себе Павла в компании с каким-то более чем сомнительным субъектом, под которым ходят бессовестные мошенники, обманывающие людей. Ей было не по себе еще потому, что сделалось как-то страшно: сегодня ее муж на хорошем счету, у них двое детей, а что будет завтра? Вдруг речь в парикмахерской действительно шла именно о Павле? Вдруг о его делишках станет известно руководству? Нет! Думать об этом решительно не хотелось.

Соня, пытаясь отогнать неприятные мысли, получше рассмотрела в большом зеркале новую стрижку и осталась ею довольна. Пора было приниматься за дела. Она сняла сережки, надетые по случаю выхода на улицу, выдвинула ящик комода, чтобы сунуть их в коробочку, и на глаза ей попался футляр с кольцом, которое ей подарил Павел на рождение Костика и которое она в связи с отсутствием повода еще ни разу не надевала. Соня открыла крышку, поднесла украшение к бра и несколько секунд любовалась игрой драгоценного камня. Потом решительно закрыла крышку и дала себе слово не надевать этого кольца до тех пор, пока не поймет, на какие деньги оно куплено.

Данное себе обещание Соня держала довольно долго, наверное, года три, а то и больше. Пока не подрос Котик. Это прозвище прилепилось к мальчику даже не благодаря его умилительной внешности, просто, когда его спрашивали, как его зовут, ребенок хотел сказать «Костик», а получалось «Котик». Так и пошло. До пятилетнего возраста Котик много болел, поэтому Соня практически безвылазно сидела дома, а нередко и лежала с мальчиком в больнице. На работу в театр она так и не вернулась. Время окончания ее декретного отпуска совпало с очередной болезнью малыша, и директор театра был вынужден занять Сонину ставку другим концертмейстером.

Постепенно Соня привыкла к роли домохозяйки, тем более что эта роль оставляла ей не так уж много свободного времени для раздумий. Дашка была загружена по полной программе: она училась в элитной гимназии, посещала музыкальную школу, дополнительно занималась английским языком, и все это как-то ухитрялась совмещать с танцевальной студией, которую, даже несмотря на разрешение родителей, бросать никак не хотела.

Чем старше становилась девочка, тем больше она походила на отца: тот же разрез голубых глаз, прямой нос, широкие скулы — Дашка обещала в будущем стать очень и очень привлекательной девушкой. Отцовских черт характера Даша, похоже, не унаследовала: росла девочкой мягкой, ласковой, доброй и совершенно бескорыстной, что свойственно совсем немногим детям. Вместе с тем она была очень живым ребенком: пока была маленькой, озорничала, лазила по деревьям, занималась гимнастикой в песочнице, после чего приходила домой в ужасающем виде. Повзрослев, она стала показывать хорошие результаты в гимназии. Даша ни за что не пришла бы в школу с невымытой или непричесанной головой или в не поглаженной юбке, она должна была выглядеть на все сто. Слава богу, этот принцип распространялся и на учебу.