Улица Вишневая располагалась на самом высоком уровне, дальше район плавно спускался к водохранилищу. Из окон дома, где жил убитый, открывался прекрасный вид на водную гладь и левый берег. За Вишневой улицей начинались так называемые «низы», район, где дома расположены под гору и улицы спускаются к набережной.
Уж кто-кто, а Толик знал «низы» как свои пять пальцев. Не все, конечно, поскольку вся центральная часть города имела свои «низы», и они образовывали большие пространства. Но что такое «низы», Толик очень хорошо представлял, поскольку сам жил в таких «низах» до шестнадцати лет.
От улицы Вишневой рельеф местности делал довольно чувствительный скачок вниз, на другой уровень. И улица Софьи Перовской, которая шла параллельно Вишневой, но уровнем ниже, была от нее как бы отгорожена и этим скачком, и густой растительностью. Улица Софии Перовской и была началом «низов». А Вишневая еще считалась цивилизацией.
«Низы» сильно изменились за последние годы. Но насколько их знал и помнил Толик Цветков, помимо улиц, здесь имелось множество переулков и даже просто хорошо протоптанных троп, не имеющих никакого статуса. Эта часть города благодаря виду на водохранилище и постепенному развитию инфраструктуры стала приобретать все большую популярность. Некоторые особняки строились по изысканным проектам и выглядели потрясающе. Особенно нравился Толику особнячок из желтого кирпича с круглыми башенками, с желтыми дорожками и большими полукруглыми окнами от пола до потолка. Здесь жил, насколько он знал, бывший главный архитектор города. Через пару домов весь увитый лазающими растениями красовался голубоватый особняк батюшки, настоятеля одного храма. А чуть поодаль неизвестно кому принадлежащий дом, построенный как маленький дворец. С присущими дворцу украшениями и балконами в стиле ампир. Совершенно неуместное в городе, на взгляд Толика, строение! Стояли тут и безвкусные красные громадины с коваными решетками. На них и смотреть было неприятно.
В общем, этот район являл собой удивительное зрелище. Множество участков стояло заброшенными, на одних начинались новостройки, а иные скалились пустыми окошками, перекошенными и окончательно доломанными калитками, заросшие со всех сторон густыми высоченными сорняками.
К дому Павла Волкова можно было пройти не только по улице Вишневой. Не таковы они, «низы», чтобы в определенную точку давать человеку возможность попасть только одним путем! За домом номер 26 имелся переулок, даже не переулок — просто тропа, каких на «низах» — сотни. Ей никто не пользовался, потому что не было никакой нужды. Подход и подъезд к домам обеспечивала Вишневая улица, а на параллельную улицу Софьи Перовской можно было выйти по цивильной дороге, спустившись от церкви вниз, а не лазая по буеракам, цепляя сорняки. Да, эта тропинка никому не была нужна, поэтому ее никто не обихаживал. Но она была, эта тропинка.
Если верить показаниям Марины Гонтарь, она ушла от Волкова в 17.05. Труп был обнаружен в 18.15. И ведь Гена Барсуков, если опять же верить ему, не столкнулся с убийцей в дверях, значит, убийца успел покинуть дом за некоторое время до появления соседа. И почему бы ему (или ей) не воспользоваться для этой цели как раз вот этой тропкой?
Тропка, сокращавшая расстояние до набережной, конечно, неудобная, пыльная, неровная, но ведь убийца по ней не в вечернем наряде на прием к губернатору шел, а скрывался с места преступления. Для такой цели дорожка очень даже и ничего.
«Посмотрим, куда она выводит». Толик, с удовольствием вдыхая воздух, какого уже нет в миллионном городе, двинулся вниз.
Направление переулка понятно: как все улицы и тропы, перпендикулярные Вишневой, они петляют и извиваются, сохраняя неизменное движение вниз. Толик добрался до небольшого пустыря, стихийно превратившегося в свалку ненужных вещей, среди которых особо выделялись старый, сгнивший велосипед, железный остов кровати доисторической эпохи, расколовшаяся кадка с вывалившимся из нее, давно погибшим фикусом. Толик остановился, пошвырял носком кроссовки мусор в разные стороны, присел на корточки, поковырял найденной тут же палкой в пыли, потом вздохнул и двинулся дальше.
«Нет, так не пойдет», — подумал он и вернулся назад. Снова поднял прут, которым только что орудовал, и стал перебирать выброшенные вещи. Попадалось разное: старая, источенная кошачьими когтями пуховая шаль, вышедший в тираж, облупленный чайник, раскрытая коробка с вывалившимися из нее шашками… Здесь валялось что угодно, но травматического пистолета «Гроза» не было. Толик, продолжая крутить прут в руке, пошел дальше. Если бы удача была так проста, чтобы даваться в руки сразу, нисколько не кобенясь и не кокетничая…