Рыцарь света

Элеонора с нежностью смотрела на мужа. Похоже, перед встречей с ней Генрих приказал себя побрить, но, видимо, брадобрей попался неумелый, и на подбородке Генриха виднелось несколько легких порезов. Это умиляло Элеонору.

— Любовь моя, у меня есть некоторые новости для тебя об этом парне. Но опасаюсь, что они тебя не сильно порадуют.

И она поведала, что Артур из Шрусбери стал по какой-то причине называться Артуром ле Бретоном.

Это его и впрямь расстроило. Более того — разгневало.

— Я не верю в это! — воскликнул Генрих. Закутавшись в простыню, как в накидку, он соскочил с ложа и заметался между легкими скамеечками и вазами с цветами. — Этот парень не предал бы меня! А Артур ле Бретон… У них с моим Артуром схожи только имена. Рыцарь ле Бретон совсем иной человек, он поверенный моей матери, некогда отбывший по ее поручению в Англию.

— Я знаю, — прервала его Элеонора.

Она тоже спрыгнула с постели и запахнулась в свое блестящее одеяние китайского шелка.

— Матильда послала в Англию госпитальера, ибо его присутствие там ни у кого бы не вызвало подозрений. Ездит орденский брат, собирает пожертвования на свой орден. Но на деле иоаннит занимался совсем иным делом. Мы с тобой знаем каким. Как и знаем, что Артур ле Бретон неожиданно исчез. А с ним исчез и некий немаловажный документ с подписями и печатями. Матильда мне рассказывала, какой страх это вызвало среди лордов, обязавшихся перейти на сторону анжуйцев. Они опасались, что свиток мог попасть к Стефану. Однако все оставалось спокойно. Ни одна голова не пострадала, никого из верховных лордов не обвинили в измене. Зато сами лорды пребывали в страхе, они затаились, а при короле или его сыне выявляли полную покорность. И мы даже не знали, на кого можем рассчитывать, — настолько возросла их преданность Стефану Блуаскому. Не знаем мы этого и теперь. Ибо пока список не будет найден… Думаю, никто из них не решится открыто проявить к нам привязанность из опасения, что иные тут же предадут его и тем самым вернут монаршью милость.

— Ну, не совсем так, — ответил Генрих.

Ему нравились ум и рассудительность супруги. Истинная королева! И однажды он сделает ее таковой!

Сейчас же Генрих просто усадил жену к себе на колени и стал объяснять.

Действительно, пропавший список принес им немало вреда. Но время-то идет, о нем стали забывать. Да и положение в Англии за эти два года заметно изменилось. Сейчас там вроде как мир, но, по сути, анархия: нет единого правления, каждый вельможа чувствует себя владыкой в своих землях, но не уверен в спокойствии своего существования, так как любой сосед может начать с ним войну. В итоге бароны устали от нескончаемых войн, не приносящих ничего, кроме очередных кровопролитий.

Казалось бы, Стефан должен навести порядок в королевстве, особенно теперь, пока его основной враг Генрих занят войнами на континенте. Но Стефан постарел и устал вести нескончаемую войну за корону, устал подозревать любого в измене, и ничто в нем уже не напоминает того рыцарственного короля, который покорял вельмож своей открытостью и обаянием. Если еще взять в расчет постоянные стычки Стефана с духовенством, то можно сказать, что в Англии сейчас мало кто надеется на короля и его мудрое правление: он всем надоел как своими приступами лености и скорби, так и неожиданными активными действиями, скорее неразумными, чем способными к чему-то привести. Со смертью королевы Мод он стал непредсказуем и все больше попадает под влияние Юстаса. Но этот рябой принц и раньше никогда не был блестящей надеждой Англии. Церковь категорически против его вступления на престол, и даже саксы, которых он одно время обнадежил, теперь уже мало ратуют за него, так как Юстас предпочел отправлять их проливать кровь за море, тогда как в самом королевстве полный беспорядок.

— Представь, Элеонора, — говорил Генрих, не выпуская ее из объятий, но словно забыв, какую красавицу держит в руках, — представь, ко мне из Англии даже приезжал мой дядюшка Реджинальд Корнуолл, а это один из самых нерешительных и трусливых лордов. И все же он явился, чтобы просить меня вернуться, и даже уверял, что многие встанут на мою сторону.

— Но ты не можешь так просто оставить войну тут, в твоих землях, ради надежды завоевать королевство за морем.

Генрих повернулся к ней и чмокнул в нос.

— Умница моя. Ты все правильно понимаешь… кроме одного. Твой муж готов отложить неинтересную партию ради более заманчивой. И уж поверь, я приехал к тебе, когда положение дел изменилось и можно позволить себе передохнуть.