Рыцарь темного солнца

В дверь ломились, засов подпрыгивал в пазах, но не гнулся и не ломался. Мадленка обернулась на Доминика – по его лицу текла кровь, и два пореза на щегольской одежде указывали, что ему пришлось несладко. Август, у которого от толчка открылись все раны, с трудом поднялся на ноги.

– Мадленка, – пробормотал он, – надо открыть дверь!

– Нет! – коротко бросила Мадленка. – Даже не думай!

– Доминик… – простонал Август, качаясь. – Я должен убить его, я!

Доминик только что схлопотал тяжелой рукоятью в лицо и полностью открылся. Однако вместо того, чтобы прикончить его, крестоносец неожиданно выпрямился и крикнул:

– Мадленка! Берегись!

Свистнула стрела, и Мадленка ощутила непривычную тупую боль где-то возле сердца. Пока все были заняты схваткой, Анджелика подобрала самострел и, с удивительной для женщины ловкостью зарядив его, выстрелила в ненавистную соперницу.

«Господи, не надо! – Мадленка зажмурилась от ужаса. – Только не теперь! Я не хочу умирать!»

Она открыла глаза и увидела древко стрелы, торчащее из ее платья, и ткань вокруг раны уже пропитывалась красным. Мадленке стало дурно. Она выронила меч и пошатнулась. Август с отчаянием смотрел на нее, но, прежде чем он успел сделать хотя бы один шаг, крестоносец бросил Доминика, кинулся к ней и поддержал ее, когда она уже падала.

– Я не хотела… – бормотала Анджелика, давясь слезами. – У меня случайно вышло… Клянусь, я не хотела…

Мадленка сидела в кресле, голова ее откинулась назад, но она дышала. Август разрыдался.

– Боже мой, Ольгерд, я правда не хотела!

Мадленка открыла глаза и слабо улыбнулась. Фон Мейссен вгляделся в ее лицо, затем резко выпрямился и обернулся к литвинке, стоявшей с выражением самого неподдельного отчаяния на лице.

– Брось самострел, – приказал он ей.

В глубине зала, у камина, князь Доминик выплюнул кровавый сгусток и поднялся, держась одной рукой за стену. Анджелика покорно кивнула.

– Все, что ты хочешь, Ольгерд.

Она положила пустой самострел на пол, выпрямилась и с улыбкой посмотрела на него. Слезы еще блестели в ее глазах.

– Тебе не стоило делать этого, – бросил он ей.

– Ты же знаешь меня, – кокетливо повела плечом Анжелика. – Разве я могла иначе?

– Слушай ее, слушай, – прохрипел Доминик, издевательски ухмыляясь. – Я тоже… когда-то… слушал ее…

Удары в дверь участились.

– Ольгерд, она же никто, – сказала Анджелика. – Я же знаю, она ничего не значит для тебя, и не пытайся меня убедить, что все не так.

– Убей ее! – крикнул Август. – Убей гадину! Чего же ты ждешь?

– Действительно, чего? – легко согласилась Анджелика. Она улыбнулась и поглядела крестоносцу в лицо прямым, открытым взглядом. – Но ты ведь не убьешь меня, правда? И я даже знаю, почему. Потому что ты любишь меня. Ты никогда не сможешь отказаться от меня, я знаю. – Даже ее ноздри трепетали торжеством. Крестоносец, опустив голову, чертил острием клинка на полу какие-то сложные фигуры. – Она не понимает тебя, Ольгерд, и не поймет так, как понимаю я. Ты и я… мы… о, мне сложно объяснить… – Анжелика заговорщицки улыбнулась. – Я знаю, ты приехал сюда вовсе не потому, что хотел спасти ее, а потому, что устал ждать смерти. Ты болен, но я сумею вылечить тебя. Я смогу, я знаю, как это сделать. Но она не должна нам мешать, Ольгерд, она лишняя. Мы должны избавиться от нее, ты и я. Убей ее. Если ты согласен, я вылечу тебя, и мы счастливо заживем вместе. Ты ведь согласен, не так ли?

Боэмунд фон Мейссен поднял голову. Он обернулся, поглядел на Мадленку, которая, придя в себя, внимательно слушала их разговор. Смертельная бледность разливалась по ее лицу.

– Ты права, Анджелика, – спокойно сказал он, – я любил тебя.

Литвинка выпрямилась. Глаза ее горели ярче звезд.

– Беда лишь в том, – спокойно продолжал рыцарь, – что это давно кончилось. Прощай.

И прежде, чем она успела вымолвить хоть слово, он притянул ее к себе, поцеловал в губы и, слегка оттолкнув от себя, одним легким движением перерезал ей горло.

Хрипя, Анджелика осела на пол. Она хваталась за рану, протягивала к нему окровавленные руки, но он уже отошел, даже не глядя на нее. Менее чем через минуту все было кончено.

– А-а-а! – дико закричал князь Доминик, неожиданно возникая за спиной рыцаря и бросаясь на него.

Однако на пути у него оказался Август, подобравший меч Мадленки. Крестоносец даже не обернулся, когда племянник поразил насмерть своего дядю.

Боэмунд сел рядом с Мадленкой на подлокотник кресла и сжал ее пальцы. Дверь, долго трещавшая под ударами, наконец подалась, и в проеме возник… Филибер де Ланже собственной персоной, в доспехах и одежде крестоносца. За ним в залу вломилась еще добрая дюжина человек, среди которых был и брат Киприан.

– Я так и знал! – завопил Филибер. – Опоздал, опять опоздал! Слушай, Боэмунд, можно я хоть подпалю замок, а? У меня прямо руки чешутся!

– Никаких поджогов, – оборвал его фон Мейссен. – Запомни: мы гости князя Августа.

– Князя Ав… – Филибер застыл с открытым ртом.

– Именно так. И позови врача, тут кое-кто нуждается в его помощи.

Глава 20, в которой все становится на свои места