Рыцарь умер дважды

— Рад, очень рад! — Он одергивает жену — Милая, это поистине вульгарная, устарелая формальность — целование ручек. Пережиток Юга.

Тонкие брови Флоры Андерсен капризно сходятся к переносице, и супруг спохватывается: ловит замершую в воздухе ладонь, игриво целует, после чего опускает и извиняется перед шерифом, прибавив:

— Мы не подозревали, сколь прогрессивны ваши края. Рискуем сами прослыть здесь простаками, не знающими манер!

— Что вы, мистер Андерсен! — встревает отец, донельзя удивленный. — Вы придаете лоска нашему скромному балу. Что же касается Винса, — он подмигивает индейцу, — не обижайтесь на него, он неизменно строг и начеку. Правильно, мой мальчик? — Тон смягчается. — Как дела в городе? Мирно? Видимо, не очень, раз ты припозднился. Селестина!

Маму он окликает шутливо-грозным тоном, и она понимает с полуслова: сама приносит Редфоллу бокал пунша. Ласково улыбается, и улыбка краснокожего тоже «оттаивает». Мама на многих так действует, буквально как луч солнца в ненастное утро. Тем более, Винсента она знает слишком долго, чтобы не считать почти отпрыском.

— Благодарю, миссис Бернфилд. — Винсент забирает бокал, неглубоко кланяется и обращает взор на моего отца. Сильный голос ровен, речь почти без акцента, лишь гласные чуть-чуть растянуты. — В Оровилле спокойно, во всяком случае, еще недавно было так. Даже с той переправляемой партией золота обошлось почти без проблем.

— Почти? — оживляется Джером Андерсен. — Сколько выстрелов? Сколько парней покушались на самородки и были уложены вашими храбрецами?

Редфолл смотрит на него с легким удивлением; «Ньюйоркцы…» — читается в глазах. Вообще Винсент, скрестивший у груди руки и лишь иногда попивающий пунш, выглядит забавно рядом с едва ли не прыгающим, излучающим любопытство отцом Сэма. Сухо прокашлявшись, индеец наконец отвечает:

— Ни одного. Но кое-кто из сопровождающих переусердствовал с виски и упал за борт. Его достали без помощи рейнджеров, правда, потом он из-за чего-то затеял со спасителем драку.

— Какая проза! — Андерсен хмыкает с долей разочарования, но, кинув красноречивый взгляд на кобуру шерифа, приободряется. — Ну, хотя бы на неделе-то расчехляли его? — Кивок на револьвер. — Славный «вессон», даже узнаю модель, первый тип,[7] верно? Диковинка, выглядит едва ли не старше вас! Неужели были на Гражданской?

— Это оружие отца, — сухо поясняет Редфолл и прибавляет, отвечая на предшествующий вопрос: — Неделя спокойная. Больше в бумагах, в делах, и…

Его перебивают с бесцеремонностью, какой я поистине не жду от жителя большого города:

— Оружие вашего… — Глаза Андерсена округляются. — А разве вы… такие, как вы…

Угадать несказанное легко, и это чревато нарушением этикета. Мистер Андерсен в пылу насыщенного вечера ухитрился забыть самую важную деталь биографии Винсента. Мать переглядывается с отцом; тот красноречиво кашляет и спешно, опережая конфуз, напоминает:

— Винсент воспитывался нашим прежним шерифом, Дональдом Редфоллом. Семейное дело, так сказать, призвание… — Он подмигивает в этот раз непонятно кому, потому выходит двусмысленно. — Да, господа, защищать закон — тоже призвание, к нему должен быть талант. У Винсента талант выдающийся.

— И многие из нас, к слову, умеют стрелять, — спокойно прибавляет Редфолл. — А также говорить на вашем языке, пользоваться столовыми приборами и носить обычную для вас одежду. Представители племен принимают чужие правила, если необходимо.

— О… — У Андерсена по-мальчишески пунцовеют уши. — О… мне, право, неловко. Конечно, я все это знаю, просто впечатлен, я… — Он замечает сына и, точно утопающий, хватает за руку. — Кстати, вот кого вам еще не представили, мистер Редфолл! Мой Сэм, он наслаждался дамским обществом, чуть все не пропустил. Сэм! — Ладонь Андерсена размашисто перемещается на плечо сына. — Это мистер Винсент Редфолл, шериф Оровилла! Веди себя с ним вежливо, он ревностный законник.

Сэм дружелюбно смотрит на краснокожего и, видимо, помня что-то о племенных традициях, не пробует добиться рукопожатия. Шериф в свою очередь изучает Сэма внимательно, чуть свысока: тот уступает в росте на треть головы. Лицо Редфолла по-прежнему непроницаемо, вероятно, маска не слезет до конца вечера. Винсенту неуютно в шумном обществе, это заметно как никогда. Сэм неуверенно приподнимает руку на уровень груди и говорит:

— Рад встрече. Не знаю, приятно такое слышать или нет, но о вас ходят легенды.

— Вот как? Догадываюсь о содержании.

Редфолл потирает лоб — нехарактерный жест; обычно он слишком крепко держит себя в руках, чтобы демонстрировать усталость. Наконец шериф улыбается Сэму — мирно, но отчужденно — и повторяет его движение: приподнимает кисть.

— Взаимно рад. Как находите наши места? Они вам ранее не были знакомы?

— Не были, но мне они нравятся. И люди душевные. Добрые. Необыкновенные…