Рыцарь умер дважды

– Слушай ты! ― Судя по движению теней, один хватает другого за грудки. ― Я не знаю, насколько хватило силы этой безделушке, не знаю, насколько умело Жанна использовала магию экиланов. Но я точно знаю: если в городе будет шум, она узнает. А ведь она запретила, не забыл? Она ведет войну иначе, она защищает свой мир от наших тайн, она…

– Будет в бешенстве. А вас больше не будет в рядах ее друзей.

Третий голос высокий, чистый, принадлежит явно девушке. Она не приближается, держится в стороне, а говорит ровно, будто читая по книге. Наверняка она мала и хрупка. Но…

– Думаешь, Кьори? ― Интонация волка вдруг обретает иную, тревожную окраску.

–Я не думаю, я знаю. Потому что я уже в бешенстве. Мы задержались, мы так не договаривались. Немедленно… ― в приказ прорывается дрожь, ― немедленно убирайтесь, оба!

Последнее она выкрикивает, и я замечаю движение теней: кажется, девушка безуспешно пытается толкнуть волка в грудь. Он, приосанившись, добродушно смеется.

– Полегче, малышка. Мы уберемся, как только найдем достаточно оружия.

– Его хватит.

– Не ты, змеиная жрица, решаешь, когда хватит. ― Смех перестает быть ласковым. ― Пока мы сражаемся, ты отсиживаешься в убежище с другим «зеленым» сбродом. И…

– Ладно, она права. Хватит на сегодня, ― вмешивается орел и что-то передает ему в руки. ― Три отличных винтовки. Пять револьверов. И патроны. Сколько смог унести.

– О звезды! ― у девушки опять срывается голос. ― О звезды, клянусь, это последний раз! Последний, я схожу с ума, я…

– Эйро, ― прерывает ее орел, ― бери рухлядь. Летите все в лес, но не суйтесь к Озерам одни, мало ли что там учудит воля.

– Эй, а ты?

– Мы с малышкой вас нагоним. У нас… личный разговор.

– А-а-а…

Казалось бы, ответ бессодержателен, но разливается десятком сальных смыслов, которые просто не могут не вызвать омерзения у благовоспитанного джентльмена. Протянув свое скабрезное «А-а-а», волк исчезает, двое ― орел и приблизившаяся женская тень ― остаются.

– Здесь красивое небо, Кьори… Правда?

– Оно пугает меня. Слишком большое.

Девушка боится, колеблется тростником на ветру вся ее хрупкая фигурка. Невольно я испытываю жалость, даже не видя незнакомки, не зная о ней ничего и причисляя ее к демонам. Впрочем… демонам ли? Услышанное не похоже на речи слуг Ада; больше ― на разговоры отбросов общества, грабителей дилижансов и поездов. Не в том ли разгадка? Не предупредить ли шерифа? Но волк… и все эти твари ― летучие, рычащие, произносящее слово «заколдовать» как само собой разумеющееся…

– Потому и красивое, лучше нашего. И вообще эти земли великолепны. Я видел издали горы и речные рукава ― широкие, ни один не высох. А сколько зверья в лесах, жирного, непуганого. Не говоря об этих уютных домах. А какую девушку я видел в одном из окон…

– К чему ты клонишь, Ойво Сокрушающий Бури?

Так ― нервно, сухо ― задают вопросы, уже зная ответы.

– Ни к чему, малышка. Ни к чему. Просто… любуюсь.

Так ― вкрадчиво, весело ― отвечают, когда лгут и даже не прячут лжи.

– Того, о чем ты думаешь, не будет.

– Пока я и сам не готов. Но если бы милая Жанна…

– Этот мир никогда нас не примет. Жанна тебя предупреждала!

Жанна. Как странно все они произносят французское имя, уводящее к войнам забытых веков. Имя той, что вдохновляла огромные армии, а потом совсем юной сгорела в яростном костре. И как странно ощущение, будто и в кошмарах я слышал это имя не раз. Жанна…

– Мне не нужно, чтобы меня принимали добровольно. Я могу и заставить.

– Я расскажу ей. ― Угроза девушки похожа на стон.

– Расскажи, ― почти нежно откликается орел, явно чувствуя слабину. ― А я расскажу, как славно ты помогла нам.

– Я…

Ее даже не приходится перебивать. Она смолкает сама, и после промедления слышится:

– Хватит. Пугай Жанной Эйро и кого угодно еще, но не меня. Ты стала много шуметь, малютка, здорово мешаешь нам… осматриваться. Подзабыла, что повязана с нами?

Кажется, он берет ее за подбородок или гладит по щеке. Она тут же бьет его и отступает.

– Пугливая… все еще пугливая. И почему Жанна вообще над тобой трясется? Ты же…

Но девушка уже собирается, в осанке даже появляется некое надломленное величие. Не знаю, чего ей стоит это, но из голоса вновь пропала малейшая дрожь.

– Ничтожество? Да. Но как думаешь, Эйро, что Жанна, и Вайю, и все иные подумают, если я скажу, что вы принудили меня? Обманули? Запугали? Или… ― Теперь сама она подступает, сама касается плеча орла, ― что похотливый ублюдок вроде тебя тронул меня? Так, как меня трогать запрещено?

Я снова улавливаю двоякий смысл слов и вздрагиваю. Почти так же вздрагивает орел, в свою очередь отступивший от прикосновения чужой руки.

– Ты не сделаешь этого. Ты никогда не лжешь, Кьори Чуткое Сердце.

– Не лгу. И не предаю. Никогда!

Звук, изначально показавшийся сдавленным рыданием, ― истеричный смех. Девушка стоит и заливается, пьяно качается, повторяя: «Не предаю… не предаю…»

– Эй… малышка! ― Орел встряхивает ее за плечи. ― Не пугай меня! Перестань!

Смех стихает так же неожиданно, как зародился. Отголоски душит всхлип, а может, вздох.

– А ты не зли меня, Ойво. Не зли. Не к добру.