Рыцарь в алмазных доспехах-2. Под перекрёстным огнём

Сильвия была вся внимание. Очень интересно было слушать споры про 'дружбу с амигос', про взаимоотношения имперских и русского секторов, про власть и пятое управление императорской гвардии, являясь представительницей правящего сословия и находясь при этом условно 'среди врагов'. То есть смотреть на проблему с 'той' стороны, другими глазами. Она знала, что 'внизу' не всё гладко, как это пытаются показать на местах, но не думала, что настолько. Ведь изюминка именно этой компании была в том, что она представляла собой ВЫБОРКУ, то есть среднестатистических представителей Сектора. Не оголтелых нациков, которых на показ крутят в СМИ, пугая 'имперцев', честно говорящих в интервью о взглядах, не могущих вызвать ничего, кроме естественного желания этих особей удавить в ближайшей подворотне. 'Русские плохо относятся к 'имперцам', хотят уничтожить Венеру, как государство, сограждане избиратели!' И это не были 'прогнутые', ассимилированные русские, хвалящие на камеру Венеру, королеву и власть, с совершенно обратной целью. Гордящиеся, что они 'патриоты своей единой многонациональной страны, ля-ля-ля и всё такое'. 'Вот как наша власть успешно борется с фанатизмом и национализмом исторических территорий, сограждане избиратели!' Сидящие с ней парни и девушки представляли простых людей Сектора, не склоняющихся ни к одному, ни к другому краю, и главное, представляли молодое поколение, за которым будущее.

Но постепенно споры утихли - о чём спорить, если никто из громко высказывающих мнение даже не помышлял перевербовать оппонентов? Это был так, выпуск пара. И ему на смену ожидаемо и примиряющее пришла музыка.

Нет, не так. МУЗЫКА. Ибо иначе, учитывая чувства и эмоции, которые она получила, её слушая, Сильвия сказать не могла.

Пели о разном. О любви. Немного о политике. Снова о любви. Как она поняла, 'Красные паруса' до прихода Хуана были лирической группой, вообще никак не затрагивающей в творчестве серьёзные государственные вопросы. И один из длинноволосых парней, Карен, очень её впечатлил. Его песни были мягкие, душевные - Сильвия словно плыла по звукам его голоса, как по волнам. Всё выглядело настолько естественно, что она даже забыла, что поют ребята на неродном для неё русском - а это показатель. Она понимала все оттенки речи, все фразеологизмы этого тяжёлого языка; понимала то, что ребята вкладывали в текст, хотя сами слова были совсем иными. Это было сложно... Но ей очень, ОЧЕНЬ понравилось. Таких русских националистов она увидеть не ожидала.

Были тут и другие ребята, из другой группы, играющее что-то более жёсткое и политически ангажированное. Их она так же слушала с вниманием, но скорее гастрономическим. Ей придётся со временем участвовать в принятии решений по вопросам Сектора, его интеграции и ассимиляции. Пусть не прямо, но косвенно, участвуя в обсуждении вопроса. И чтобы понять его, чтобы знать, что говорить потом, она должна впитать проблему изнутри, должна составить себе целостное представление, не искажённое никакими установками в медиа и липовыми отчётами спецслужб, где желаемое выдаётся за действительное.

И она слушала. И... Понимала. Что этот вечер не должен стать последним. Слишком велика проблема, чтобы понять её за один раз. И это, если честно, уже достижение.

Потом же гитару в руки взял Хуан. Его оставили 'на закуску', и в тот момент она поняла, почему.

Нет, до этого ещё ни разу не слышала, как он поёт. Фрейя - да, пропадала в их репетиционной часами, но ей в школу дона Бернардо заехать было всё как-то некогда. Сильвия видела лишь его выступление в Итальянском, на дне основания школы, ту бодрую энергичную, но ничего толком не демонстрирующую песню. И поняла, что не заглядывала на огонёк, сопровождая Фрейю, напрасно.

'Хуан был богом'? 'Пел, как бог'? Или 'играл, как бог'? Нет, она не могла сказать этого. Хоть у неё и нет музыкального слуха и голоса, как у Фрейи, но и она обучалась азам музыки, и видела, что иногда, местами, Хуан банально фальшивил, не попадая в нужную ноту. Боги так не поют. И голос его... Нет, и голосу далеко до сладкоголосых мачо, собирающего многотысячные толпы фанаток. Жёсткий, немного грубоватый, колючий, местами даже злой. Но почему-то когда он запел, ей захотелось заплакать. Она чувствовала слова и смысл его первой песни каждым нервом своего существа, каждой частичкой тела, и под конец слёзы даже навернулись ей на глаза. Как оказалось, не только у неё - все девчонки, как он взял гитару, сразу притихли и повисли в 'режиме ожидания'. Ей стала понятна зависть, проявлявшаяся в глазах почти всех здесь присутствующих лиц слабого пола: после таких ощущений не 'подкатить' к Хуану, не попытать счастья, могла только безногая. И если он при этом всех отшил... Тут и что она - латинос вторично. Что 'девушка Хуана' выглядит куда более важным.

Хуан пел, и над столом будто собирались тучи. А после - расходились. Даже жёсткие суровые парни не могли справиться с магией, льющейся из его голоса, и стыдливо отворачивались, или опускали головы. В зависимости от того, что он пел, им тоже было не по себе.