Рыцарь в поиске

Калар сделал несколько шагов к возвышению с тронами. Он знал, что в бою против Меровеха у него мало шансов, даже если герцог был бы один, без пробужденных им союзников. Но Калар поклялся свершить возмездие, и он убьет Меровеха - или умрет.

- Калар, - позвал его Рабен, и Калар оглянулся. - Не выбрасывай зря свою жизнь.

- Я должен кое-что сделать, - сказал Калар, и снова повернулся к возвышению, но замер, когда чудесный свет, излучаемый клинком Гарамона, вдруг потускнел, а потом совсем погас. Калар остановился, глядя на свое оружие.

Что это значит? Владычица не одобряет его действия? Но как это возможно? Разве не Она направила его сюда?

Уже три «статуи» пробудились и встали на ноги, моргая и потягиваясь, словно люди, проснувшиеся после глубокого сна. Каждый из оживших воинов был таким же высоким, как сам Меровех, и все они были облачены в похожие шипастые доспехи.

Калар стоял, охваченный нерешительностью.

- Владычица, дай мне знак, - прошептал он. - Покажи мне, какую твою волю я должен исполнить.

Ослепительная вспышка взорвалась в разуме Калара, он упал на колени, зажмурив глаза. Задохнувшись от обжигающей боли в висках, он схватился за голову.

Безумный вихрь видений ошеломляющей яркости и силы промелькнул в его разуме.

Спустя мгновение все кончилось, боль ушла, словно ее никогда не было, но увиденные образы навсегда отпечатались в его памяти.

- Твоя воля, Владычица, да будет исполнена, - прошептал Калар.

- Калар? - позвал Рабен, поворачиваясь к нему.

- Мы должны уходить, - сказал Калар, повернувшись спиной к платформе, где ожили все пять вампиров-чемпионов Меровеха.

Калар поспешил к Рабену.

- Надо уходить, - сказал он снова.

- Звучит разумно, - кивнул Рабен.

- Опирайся на меня, - сказал Калар и помог Рабену встать на ноги. Рыцарь-изгнанник застонал от боли, но не вскрикнул. Вместе они, шатаясь, направились по полу, усеянному трупами, к выходу из зала. Немногие из выживших рыцарей Меровеха не обратили на них внимания, изумленно глядя на герцога и его чудесно оживших помощников.

У дверей зала Калар и Рабен оглянулись.

Зал являл собой сцену сплошной бойни. Сотни тел усеивали мраморный пол. Многие еще не умерли, и то тут, то там было заметно движение. Крики и стоны умирающих были ужасны. Кровь забрызгала стены, и многие трупы были частично съедены. Мертвое тело чудовищного варгульфа неподвижно лежало на платформе у алтаря. Меровех спустился по ступеням платформы, сопровождаемый пятью своими чемпионами, которые служили ему семьсот лет назад.

Немногие уцелевшие рыцари в зале опустились на колени перед Меровехом. Но герцог прошел мимо, едва взглянув на них. Его спутники, однако, окружили выживших, словно волки овец. Как один, вампиры набросились на людей и стали пить их кровь.

Меровех опустился на одно колено у обезглавленного тела Бертелиса, и Калару показалось, что на лице герцога-вампира промелькнуло нечто, похожее на скорбь.

Меровех поднял голову и посмотрел через весь зал прямо на Калара. Встав, герцог направился к ним.

- Надо уходить, - сказал Рабен.

Калар кивнул, и, поддерживая изгнанника, вышел из зала.

Они едва не столкнулись с Клодом, спускавшимся по широким ступеням. С ног до головы крестьянин был запачкан кровью.

Никто не произнес ни слова, и спустя мгновение Клод подошел помочь хозяину вести Рабена. Рыцарь-изгнанник оперся рукой на его плечо, и они втроем поспешили из герцогского дворца Музильона.

- О боги, крестьянин, - сказал Калар, - ну и воняет же от тебя.

Обескровленный труп бесцеремонно швырнули на пол. Кожа вампира порозовела, его рот и подбородок были запачканы запекшейся кровью.

В огромном зале не осталось ничего живого. Каждый труп был выжат досуха, чтобы утолить жажду пробудившихся чемпионов герцога.

Но Меровех знал, что это ненадолго.

Спустя час первый из обескровленных рыцарей зашевелился и встал на ноги, шатаясь, словно новорожденный жеребенок. В его глазах клубилась тьма, а в оскаленном рту были видны выросшие клыки. Другие рыцари зашевелились, пробуждаясь во тьме, и Меровех улыбнулся.

- Добро пожаловать, братья, - произнес он, простирая руки. - Добро пожаловать в проклятье.