Рыцарь-ворон (СИ)

- «Почти»! - фыркнула его жена. - Государь, какой же вы шутник!

Эдель, которой и так кусок не лез в горло, ощутила, что ее начинает мутить от страха. Если б его величество знал, насколько он недалек от истины...

- Пусть нельзя повеселиться над девственностью невесты, ваше величество, но тогда можно спеть что-нибудь о состоятельности жениха! - предложила королеве одна из прислуживавших ей дам.

- Что вы, милочка, - вздохнула та, - разве есть у кого-то сомнения в мужской доблести графа де Турнеля? Он не раз доказывал ее. Знаете ли вы про его детей? Правда, бедняжки... - и она зашептала что-то на ухо даме.

Эдель окончательно сникла. Краем уха она уловила слово «болезнь», - и, вспомнив о предупреждении королевы, почувствовала себя еще хуже. Ее муж болен. Он пьет. У него дети - должно быть, внебрачные... Почему, почему она не выбрала де Буажи??

- Мессир... - Голос ее был слаб и тонок, - голос котенка, перепуганного и сжавшегося в комок в углу. Таким котенком она себя и чувствовала, - и, как у котенка, быстро-быстро билось ее сердечко.

Антуан де Турнель стоял в дверях отведенной им опочивальни. Он казался огромным и зловещим, ниспадающие сзади складки плаща напоминали сложенные крылья какой-то черной птицы... Ворона?

Эдель, - несмотря на тепло от расставленных вокруг ложа жаровен, натянувшая меховое одеяло до самого подбородка, - с ужасом смотрела на мужа. Отныне она принадлежит ему... Чужому, незнакомому, жестокому, грозному норманну.

Он сделал шаг вперед, расстегивая серебряную фибулу у плеча, скреплявшую плащ, и молодая женщина, не выдержав, вскрикнула от страха.

- Вы боитесь меня, мадам? - Это был скорее не вопрос, а утверждение.

- Я... я... н-нет, - пролепетала она. Его плащ упал на каменные плиты, теперь он был еще на шаг ближе и стянул через голову кафтан, оставшись в нижней камизе. Эдель закрыла глаза и начала было молиться; но слова молитвы вылетели из кружащейся от ужаса головы.

- Чего вы боитесь? - Его голос был низок и слегка глуховат. И неестественно спокоен, - по сравнению с ней. - Вы не девица, чтоб бояться. Я не причиню вам боли.

Не причинит боли... Правда? Разве сможет она забыть когда-нибудь то, что случилось тогда, разве эта боль не будет преследовать ее вечно?

- Я... я... я прошу вас... - О боже, она сейчас разрыдается. Нет, нет, нельзя, чтоб он увидел ее в слезах. Едва ли это разжалобит его каменное сердце. Ведь тот несчастный мальчик-паж, наверное, тоже умолял его, просил... И был заколот безо всякой жалости.

Она приоткрыла сомкнутые веки - и тут же глаза ее широко распахнулись от ужаса. Он уже развязал шнурки, стягивающие на груди камизу, и встал одним коленом на постель. Грудь у него была смуглая, как лицо и руки, гладкая и мускулистая. Твердая... как могильная плита.

- О чем вы просите, мадам? - Он схватил и рывком отбросил одеяло, которым она прикрывалась, как последним щитом. - Я ваш муж, и я пришел осуществить свое супружеское право. Это не займет много времени, а потом я оставлю вас. Я устал от всех этих увеселений и с удовольствием высплюсь один.

Грубый... бесчувственный... страшный... Неужели он не видит, как она боится??

- Я... Родерик... мой муж... тот, что умер...

- Ну, что там еще с Родериком? - Он возился теперь с завязками штанов. Эдель с ужасом следила за его резкими движениями.

- Я... я... любила его.

Он перестал снимать штаны и посмотрел на нее - как на умалишенную.

- Любили, мадам? Что ж, может быть. Он был вашим мужем. Но это было давно. Теперь вы моя жена.

- Вы не понимаете... - залепетала она. - Нужно немного подождать... Я должна - понимаете? - привыкнуть к вам... Мы незнакомы...

Он сдвинул брови.

- Это верно. Незнакомы. Но это не помешало вам сегодня при всех сказать «да» на вопрос священника. Вы согласились стать моей супругой. Добровольно. Без принуждения. Ведь так?

Эдель кивнула. Слезы все же полились из глаз. «Добровольно и без принуждения».

- Так в чем же дело? - рубанул он. - К чему теперь весь этот бред о покойном муже, о том, что мы не знаем друг друга? Вот сейчас и узнаем.

Ей кажется, или он действительно смеется про себя над нею? Смеется, когда ее трясет от страха...

- Я знаю, - голос его как будто слегка смягчился, - что вы прибыли в Лондон по повелению короля. Он решил выдать вас замуж. И я бы мог поверить, что вы, в самом деле, были вынуждены из боязни перед государем вступить в брак со мной. Но я видел вчера, как вы выступили против их величеств. Объявив о том, что сомневаетесь в победе герцога де Буажи. Вы знали, что навлечете на себя немилость короля и его жены, но пошли на это без страха. И так же без страха могли, значит, сказать «нет» на вопрос священника, желаете ли вы брака со мной.

- Это... не одно и то же, - возразила Эдель.

- Вот как? А я не вижу разницы.

Она вдруг почувствовала, что он готов отступить. Что есть еще надежда убедить его уйти, не сделав то, за чем он пришел.