Рыцарь времен протекших... Павел Первый и масоны

Приехавшему в декабре 1800 года в Париж для приемки пленных, генералу Спренгпортену Бонапарт сразу же выразил самое горячее чувство симпатии и уважения к Павлу Петровичу, подчеркивая благородство и величие души, которые, по его мнению, отличают русского царя. Одновременно оказалось, что Первый Консул не только приказал вернуть русских пленных (около 6 тыс. человек), но и распорядился, чтобы им всем были сшиты за счет французской казны новые мундиры по форме их частей и выдано обмундирование, новая обувь, возвращено оружие. Эта никогда никем при войне не практиковавшаяся любезность сопровождалась личным письмом Бонапарта Императору Павлу, в котором Первый Консул в дружественных тонах говорил, что "мир между Францией и Россией может быть заключен в 24 часа, если Павел пришлет в Париж доверенное лицо".

"Ваш Государь и я, — сказал Бонапарт генералу Спренгпортену, — мы призваны изменить лицо земли".[12]

Павел I вовсе "не внезапно из ярого врага Франции обратился в ее доброжелателя", как это любят утверждать историки, желая подчеркнуть этим "ненормальность" Павла.

Павел ответил Бонапарту сообщением, что он согласен на мир, так как он хотел бы вернуть Европе "тишину и покой".

"Наполеон после этого первого успеха, — сообщает Тарле, — решил заключить с Россией не только мир, но и военный союз. Идея союза диктовалась двумя соображениями: во-первых, отсутствием сколько-нибудь сталкивающихся интересов между обеими державами и, во-вторых, возможностью грозить (через южную Россию в Среднюю Азию) английскому владычеству в Индии".

А Англия была опасна не только Франции. Павел понял, что она является также и врагом России. Правильность этого взгляда Павла на Англию подтвердил весь дальнейший ход истории, вплоть до настоящего времени. Превращение революционной Франции в монархию не устраивало ни европейских, ни русских масонов, ни Англию, под шумок свирепствовавших на континенте политических и революционных бурь, действовавшую, как всегда, в своих эгоистических интересах.

"Во внешней политике государь прозревает теперь другое: не Франция является историческим врагом России, а Англия. Он делает из этого соответствующие выводы и начинает готовиться к война с ней. Сейчас с уверенностью можно утверждать, что все распоряжения Императора Павла I, особенно конца его царствования, всемерно искажались Паленом и другими сановниками, чтобы вызвать у всех недовольство царем. Приготовления к походу на Индию, с особым старанием обращали в карикатуру, потому что Пален и другие заговорщики работали в интересах Англии, — это сейчас сомнению не подлежит. Все приготовления были прерваны убийством царя, в котором роль английского золота тоже сомнению не подлежит.

Поход на Индию рассматривается в нашей литературе, как несомненное доказательство ненормальности Павла I-го. Но, вероятно, в этом деле полезнее посчитаться с авторитетом Наполеона, а не очкастых мудрецов из-под зеленой лампы".[13]

Автором похода на Индию был не столько Павел, скользко именно Наполеон. В книге известного историка Е. В. Тарле "Наполеон" читаем, например: "мысли об Индии никогда не оставляли Наполеона, начиная от Египетского похода и до последних лет царствования". "После заключения мира с Россией, — как сообщает Тарле, — Наполеон обдумывал — пока в общих чертах — комбинацию, основанную на походе французских войск под его начальством в южную Россию, где они соединились бы с русской армией, и он повел бы обе армии через среднюю Азию в Индию".

Ничего фантастического в идее похода в Индию не было. Не надо забывать, что поход в Индию начался 27 февраля 1801 года, а через одиннадцать дней после его начала Павел I был убит заговорщиками, находившимися в тесной связи с английским правительством.

В исторической литературе усиленно доказывается, что поход не удался. На самом же деле поход был прекращен. Александр I, взойдя на престол, немедленно послал приказ начальнику отряда, чтобы он вернулся обратно в Россию.  

VIII. "Рыцарь времен протекших..."

I 

"Краткое царствование Павла I, — пишет в своих воспоминаниях современник Павла I де Санглен, — замечательное тем, что он сорвал маску со всего прежнего фантасмагорического мира, произвел на свет новые идеи и новые представления. С величайшими познаниями, строгою справедливостью, Павел был рыцарем времен протекших. Он научил нас и народ, что различие сословий ничтожно".

"Все сознавали, однако, — пишет Шумигорский в своем исследовании "Император Павел I", — что государственный корабль идет по новому руслу, и все напряженно старались угадать его направление".