Рыцарь времен протекших... Павел Первый и масоны

Исходя из мысли о необходимости усиления идейной борьбы с революционными и атеистическими идеями с помощью особых религиозных и светских организаций Павел I обратился к Римскому Папе с просьбой восстановить распущенный орден иезуитов. Павел считал, что восстановленный орден иезуитов поставит своей главной целью борьбу против развивающегося атеизма, а не борьбу с представителями других христианских вероисповеданий, как это было раньше. Поэтому Павел I разрешил иезуитам пребывание в России. Но расчеты Павла не оправдались. Восстановленный орден иезуитов, как и прежде, все свое внимание стал уделять не борьбе с атеизмом, а борьбе за усиление католицизма. Допущенные в Россию иезуиты занялись только вовлечением в католичество учившихся в открытых школах воспитанников и представителей русской аристократии.

Умер Павел I — умерла вместе с ним и идея создания в России духовного рыцарства, — религиозного ордена, возглавляющего борьбу против масонских орденов, активно боровшихся с религией и монархиями.

"Преемник Павла I, Император Александр I, лично отклонил от себя управление Орденом, тем не менее не отказал ему в дальнейшей защите. Он принял на себя обязанности протектора Ордена и указом от 6 марта 1801 года поручил своему заместителю по Ордену фельдмаршалу графу Салтыкову управление делами Ордена, впредь до избрания нового великого магистра. Тем не менее, связь России с Мальтийским орденом не прекратилась. Русские Императоры и члены Императорского Дома продолжали быть кавалерами большого креста Ордена. Связь эта утверждалась также тем, что в России остались величайшие святыни Ордена, на сохранении которых, при сдаче о. Мальты, единственно настаивал великий магистр фон Гомпеш. Святыни эти: частица Животворящего Креста Господня, десница св. Иоанна Крестителя и чудотворный образ Божьей Матери Филермской.

Эти реликвии были затем перевезены в Россию, где первоначально хранились в церкви мальтийского капитула в здании, превращенном впоследствии в Пажеский корпус, а затем в церкви Зимнего дворца, в С.-Петербурге. В дни памяти св. Иоанна Крестителя эти святыни выносились в торжественной церковной процессии на поклонение верующим. Наконец, в дни великой смуты, когда пало Русское Государство, реликвии Мальтийского Ордена, данные Императору Павлу I на хранение, не погибли, а русскими руками были вывезены за границу и сохранены".[19]  

* * *

"Война 1799 года, — писал видный русский мыслитель национального направления Н. Данилевский в своей замечательной книге "Россия и Европа", — в чисто военном отношении едва ли не славнейшая из всех, веденных Россией, была актом возвышеннейшего политического великодушия, бескорыстия, рыцарства в истинно мальтийском духе" (то есть в духе Ордена Мальтийских рыцарей, сотни лет сражавшихся с врагами христианства. — Б. Б.).  

IX. Борьба за повышение боеспособности русской армии

Павел не сумел оценить самобытность военных взглядов Румянцева, Потемкина и Суворова, которые понимали самобытность России и "все различия между русской и западно-европейскими системами — различия, вытекающее из этой самобытности" (А. А. Керсновский. История русской армии, ч. I, стр. 102)

"При Потемкине и Суворове, — указывает Керсновский, — и солдат учат лишь тому, что им может пригодиться в походе и бою. При стойке обращается внимание на простоту и естественность. Движения были свободны — "без окостенения, как прежде было в обычае". Телесные наказания, а так очень редко применявшиеся Румянцевым, были при Потемкине совершенно выведены из обихода Армии. Этим отсутствием заплечных дел мастеров, отсутствием тем более знаменательным, что телесные наказания официально отменены не были, русская армия будет всегда гордиться".

Чрезвычайно характерно, что и Румянцев, и Суворов совершенно не разделяли увлечения Екатерины европейскими политическими идеями. Если Екатерина в своей государственной деятельности опиралась на идеи европейских философов, то Румянцев, Потемкин и Суворов старались совершенствовать русскую армию на основе возобновления традиций русского военного искусства.

Враждебность Суворова к французской "просветительной" философии общеизвестна (см. Историю русского масонства. Том III, ч. II). Был свободен от увлечения вольтерьянством и учитель Суворова — Румянцев.

"Историки левого толка, — пишет А. Керсновский, — в том числе, и Ключевский, стремятся изобразить Румянцева "крепостником", намеренно искажая правду. Победитель при Кагуле, точно не жаловал утопий Руссо, входивших тогда в моду у современных снобов и сознавал всю их антигосударственность, что делает честь его уму" (История русской армии, ч. I, стр. 102).

Русская армия была единственной отраслью государственной жизни, которая при Екатерине II развивалась в духе русских исторических традиций.