Рыцарь XX века<br />(Повесть о поэте Абд ар-Рахмане аль-Хамиси из долины Нила)

— Мне кажется, бедный возница болен туберкулезом, — прошептал аль-Хамиси, обращаясь к Али-Мухам-меду. — Он немыслимо худ, а как кашляет. Бедный человек!

Когда они подъехали к театру, аль-Хамиси протянул извозчику свои десять фунтов. Это была одна ассигнация.

— Помилуй бог! — воскликнул бедняга. — В жизни не держал в руках таких денег. Дай мне мелочь, я ведь не могу разменять эти деньги.

— Бери, не надо разменивать, — сказал аль-Хамиси, покидая экипаж.

Извозчик кинулся за ним, протянул ассигнацию и снова попросил мелочь.

Али-Мухаммед взял деньги и сказал, что разменяет у лавочника. Но аль-Хамиси не согласился. Он сунул деньги вознице и, взяв под руку друга, поспешил с ним к дверям театра.

— Ты сумасшедший! — воскликнул Али-Мухаммед. — Что ты сделал? У тебя нет и монетки на трамвай, а ты отдал первому попавшемуся целых десять фунтов. Я догоню его и заберу.

— Ты прав, у меня нет даже мелочи. Мы не пойдем в оперу и домой вернемся пешком. Но мы помогли несчастному, который так тяжко болен. Он не может больше погонять свою дохлую лошадку. Как только у меня появятся деньги, я тотчас же приглашу тебя в оперу. А пока прошу прощения!

— Если ты отдал все свое достояние в здравом уме, то ты святой! — сказал Али-Мухаммед, прощаясь с другом.

Через несколько дней многие друзья аль-Хамиси называли его святым.

— Но в отличие от святых дервишей, — говорил смеясь Али-Мухаммед, — наш святой не просит у прохожих помощи, а отдает последнее прохожему, который ничего не просил, а наоборот, умолял забрать у него деньги, свалившиеся с неба.

Работы не было. Аль-Хамиси целые дни что-то писал, закрывшись в крошечной комнате. Аиша не решалась спросить, над чем он работает. Но настал день, когда он сам обратился к матери.

— Мама, я дал клятву. Послушай мое стихотворение. Оно называется «Клятва».

Тобой дышу я, родина моя!
Твое дыханье было первым чудом,
Наполнившим мне грудь,
Когда оттуда,
Из пасмурной страны небытия,
Пришел я в мир живых,
И ты стояла
У изголовья матери, когда
В счастливых муках
Та меня рожала.
О родина моя!
Прошли года,
Я проникаю в тайны мирозданья,
Ты проводник мой на стезе познанья.
В тебе лежат пластами времена:
Начальный хаос,
Первый проблеск света,
Когда впервые юная луна
Всходила над безлюдною планетой.
Тобой дворцы и храмы возводились
Там, где когда-то рос чертополох,
Ты зеркало, в котором отразились
Процессии бесчисленных эпох,
Ты факелом в кромешной темноте
Путь освещала знанью и мечте.
О родина, благодаря тебе я
Все краски этой жизни различил,
Когда еще младенцем в колыбели
Я от тебя в подарок получил
Лазурь морской волны и небосвода,
И гребни дальних гор в рассветный час,
Оправленные в золото восхода,
И сад теней, когда в пучине гас
Луч солнца, погружавшегося в воду.
Ты для меня и небеса, и твердь,
Мой хлеб и воздух,
И бессильна смерть
Когда-нибудь нас разлучить с тобою,
Ты стала воплощенною мечтою,
Я вспоен молоком твоим и медом
И вскормлен хлебом твоего народа,
Крови моей бурлящее вино
Твоим горячим солнцем зажжено.
Я, как и ты, трудом крестьян рожден,
Рожден трудом египетских рабочих,
Во мне теперь навеки воплощен
Их жаркий пот,
Безрадостные ночи,
Нужда и голод,
Скорбь и нищета —
Я все с народом вместе испытал…

Это начало, милая мама, когда допишу, прочту тебе.

— Я все понимаю, мой друг. Ты не напрасно скитался по бедным деревушкам долины Нила. Дай тебе бог долгих и счастливых лет. И пусть расцветает твой талант!

Это были едва ли не последние слова матери.

В тот день, который остался в памяти на всю жизнь, отчим уехал в Суэц, где жили искусные мастера мебели. Они выполняли заказ для мебельного магазина. Абд ар-Рахман вернулся домой в сумерках. Он застал мать в постели. Она непрерывно кашляла, лицо пылало, ее мучил жар.