Рыцари

— В наказание ты выпьешь пинту эля, — сказал он, хлопнув Дэйна по плечу. — Нет, две пинты. А Эдвард неплохо держался вчера ночью, соревнуясь с тобой и этой бездонной бочкой уэльсцем, не так ли?

— Да уж, — со смехом согласился Дэйн. — Иди, я сейчас догоню тебя.

Гарет кивнул и пошел к замку. Дэйн смотрел вслед своему брату, присоединившемуся к пестрой толпе, спешившей на турнир.

— Нравится? — спросила Глориана, когда Эдвард провел рукой по гладкой коже седла. Это и был подарок Глорианы. Они сидели в маленьком дворике рядом с ее комнатой. Стена желтых роз скрывала их от посторонних глаз, а в воздухе был разлит тонкий цветочный аромат.

Глаза Эдварда блестели, когда он поднял голову, чтобы поблагодарить Глориану.

— О, Глори, это самое лучшее на свете седло, которым когда-либо владел мужчина.

— Рыцарь, — поправила она. Хотя Глориана боялась за Эдварда, она в то же время страшно гордилась им, потому что, как никто другой, знала, какое у него честное сердце и благородная душа. — Сегодня тебе вручат коня, доспехи, меч, щит и копье. Но что же станет со стариной Одином?

Эдвард улыбнулся при упоминании о коне, на котором он еще мальчишкой учился ездить верхом. Он любил его так же, как и своего старого гончего пса.

— Он будет носить на себе моего оруженосца и обедать сочной свежей травой, — ответил юноша и поднял седло со скамейки. Щеки его разрумянились. — Спасибо тебе, Глори.

Глориана закусила нижнюю губу. Она была очень привязана к Эдварду и любила его, как брата. На глазах ее выступили слезы.

— Не за что, сэр Эдвард, — ответила она, сделав реверанс. — Пойдем, тебе пора взяться за копье и меч и доказать, что ты стал настоящим рыцарем. Ты будешь осторожен?

Эдвард подошел к ней очень близко, взял ее руку в свою и поцеловал.

— Если я убью дракона, разобью турок и совершу множество подвигов, — сказал он, — в твоем сердце найдется место для любви ко мне?

Глориана взглянула на него, жалея, что не может приказать своему сердцу разлюбить Дэйна и полюбить его младшего брата любовью женщины к мужчине, а не сестры к брату.

— Я всегда буду любить тебя, — сказала она, чувствуя, как по щеке бежит слеза.

— Так же, как ты любишь Гарета, — вздохнул Эдвард.

Глориана кивнула, закусив губу.

— Да.

Он легко дотронулся до ее щеки, смахнув слезу.

— Я хочу, чтобы вы узнали, леди Глориана, здесь и сейчас, что я люблю вас и не сдамся, пока вы не ответите мне взаимностью. Я хочу обладать вами — и телом, и душой. И это не изменится.

— Нет, изменится, — твердо сказала Глориана. — Однажды, очень скоро, ты встретишь прекрасную девушку…

— Скорее, — печально прервал ее Эдвард, — мне найдут подходящую жену. — Он горько улыбнулся.

— Может быть, — согласилась Глориана. — Но чтобы ни случилось, ты не должен терзать свое сердце любовью ко мне.

Эдвард снова взял ее руку и прижал к губам.

— Если ты посмеешь поцеловать ее, — раздался громовой голос со стороны бесшумно отворившейся калитки, — я убью тебя на этом самом месте, брат ты мне или не брат!

Это был Дэйн.

Глориана отпрянула от Эдварда, но тут же пожалела об этом. В конце концов, она не делала ничего предосудительного и не должна чувствовать себя виноватой.

Эдвард встретил брата, угрюмо сдвинув брови, но не отпустил руки Глорианы.

— Сначала реши, Кенбрук, которую из женщин ты будешь защищать? — сказал он мрачно.

Глориана подавила желание утихомирить своего друга: Эдвард изменился, теперь он стал рыцарем и получил право именоваться сэром. Он как-то вдруг повзрослел, и Глориана почувствовала, что он больше не был тем мальчиком, с которым она играла в детстве.

— Отпусти ее, — приказал Дэйн. Эдвард казался таким же спокойным, как и раньше, и не спешил подчиняться. Но Глориана, почувствовав в словах мужа серьезную угрозу, вырвала свои пальцы из руки Эдварда.

— Я задал тебе вопрос, — холодно напомнил Эдвард.

— А я не собираюсь отвечать на него, — сказал Дэйн. — Гарет ждет тебя с твоим конем и оружием. Ступайте, сэр Эдвард, и докажите всем шлюхам, горничным и служанкам, что вы наконец стали мужчиной.

Эдвард побледнел, но не от страха. Лицо его стало белее шелковой рубашки с алеющими на ней пятнами крови. Он решительно шагнул к Дэйну, но Глориана успела схватить его руку и изо всех сил вцепилась в нее. Но взгляд ее помимо воли, был прикован к Кенбруку. И этот взгляд был полон бешенства.

— Мы заключили перемирие, Кенбрук, — бросила она высокому викингу, стоящему у калитки, — но завтра утром я скажу все, что думаю о тебе.

Кенбрук в ответ рассмеялся, запрокинув голову, в результате чего ярость Глорианы несколько утихла, и Эдвард вырвался из ее рук. Но вместо того чтобы броситься на брата, который, без сомнения был выше, сильнее, старше и опытнее, Эдвард расправил плечи и вдохнул полной грудью. Мышцы его напряглись под окровавленной туникой, и в глазах Глорианы он словно вырос, стал шире в плечах.

— Я докажу тебе, вместе со всеми твоими «шлюхами, горничными и служанками», что действительно стал мужчиной.