Рыцари

Платье, которое Глориана получила от бродячих комедиантов, упало к ее ногам. Под ним оказалась простая голубая юбка и коричневая сорочка. Улыбнувшись, Дэйн взял ее за руку и подвел к столику, на котором стоял таз для умывания. Он намочил мягкую тряпку и принялся стирать грим с ее лица.

Глориана уже успела забыть о том, что Корлис разрисовала ей лицо. Она вспыхнула до корней своих огненных волос, почувствовав себя ужасно глупо.

— Понимаю, — проговорила она, когда Дэйн отложил тряпку и обнял Глориану за талию, — почему женщины так боятся тебя.

Дэйн нахмурился.

— Да? Неужели я такой уж страшный? Глориана провела рукой по его золотистым волосам, по высоким скулам, по губам, пальцами изучая лицо Дэйна, словно слепая.

— Нет, — ответила она. — Ты совсем не такой ужасный, каким хотел бы казаться.

— Тогда зачем бояться меня? Она нежно поцеловала его в губы.

— Если женщина совершит ошибку и отдаст вам свое сердце, милорд, — ответила Глориана, — то она никогда больше не получит его обратно.

ГЛАВА 17

Последние ли слова ушедшей Элейны послужили тому причиной, но ночь, проведенная с Дэйном в его новой спальне в замке Хэдлей, показалась Глориане настоящей идиллией. Они заснули под утро, не выпуская друг друга из объятий.

На рассвете Дэйн разбудил Глориану нежным поцелуем и привлек тс себе. С того самого момента, как они впервые встретились, между ними возникла духовная связь, которая крепла с каждым мгновением, что они проводили вместе. Глориана чувствовала, что даже семь сотен лет не в состоянии разлучить ее с Дэйном, их судьбы соединены навечно.

И все же Глориана не могла даже помыслить о том, что она может быть вновь унесена от мужа в далекое будущее. День вдали от него казался ей вечностью.

Почувствовав, что Глориана дрожит, Дэйн внимательно посмотрел ей в глаза.

— Чего вы так боитесь, миледи? — спросил он. И хотя Дэйн говорил тихим спокойным голосом, все же Глориана поняла, что на этот раз ей не удастся уйти от ответа.

— Я боюсь… боюсь разлуки с тобой. Дэйн нежно коснулся пальцами ее волос, провел по щеке, дотронулся до губ.

— Но Лин Кирквуд обрадовался бы твоему возвращению, — произнес он тихо и вдруг нахмурился. — Надеюсь, он достоин такого счастья…

— А что если недостоин? — быстро откликнулась Глориана, надеясь, что Дэйн освободит ее от данной клятвы вверить себя и ребенка заботам Лина, если она однажды действительно вернется в двадцатый век. — Ты бы все равно хотел, чтобы я сдержала свое слово?

— Я знаю, что это достойный человек, — серьезно ответил Дэйн. — Лишь человеку чести под силу добиться твоей дружбы и завоевать любовь.

— Но я не люблю его! — в отчаянии воскликнула Глориана. Она хотела, чтобы Дэйн понял это, не важно, что может ждать их обоих впереди.

— Расскажи мне о нем.

Глориана облизала пересохшие губы. Она не желала говорить о Лине.

— Кирквуд врач и очень добрый человек, — наконец пробормотала она.

— Так, значит, он обыкновенный лекарь? — переспросил Дэйн, нахмурившись.

— Не совсем так, — неохотно отозвалась Глориана. — Врачеватели двадцатого века не делают кровопусканий и не лечат раны при помощи птичьего помета или трав. В будущем медицина — это настоящая наука.

Дэйн поразмыслил над ее словами.

— Ответь мне, жена, можем ли мы сейчас, в наше время, надеяться на лучшее? Что ждет наш народ и наше королевство в будущем? — спросил Дэйн.

Глориана вздохнула и уткнулась лицом в плечо мужа.

— Я не так уж много знаю о двадцатом веке, милорд, ведь я провела там не так уж много времени. Но я действительно повидала и узнала много чудесных вещей.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — напомнил Дэйн: временами он становился необычайно упрямым.

— Во многих странах мира, — коротко вздохнув, начала Глориана, — люди имеют права и свободы. Англичане — одна из величайших наций в двадцатом веке. Но есть и другие народы, которым до сих пор живется тяжело.

Дэйн опустился на подушку, смотря на нее горящими от любопытства и нетерпения глазами.

— Что еще?

Глориане уже и самой стал интересен этот разговор, к тому же она не прочь была немного похвастаться. Побывав в далеком будущем, она узнала о таких чудесах, которые людям ее эпохи и многим последующим поколениям даже и во сне не могли бы присниться.

— Ну, во-первых, мир не плоский, — сказала она, вспомнив одну образовательную передачу, которую смотрела по телевизору в доме у Лина Кирквуда. — И солнце не обращается вокруг него.

— Ересь, — сказал Дэйн, но было видно, что он заинтригован.

— Планета окружена пространством, называемом космос, — продолжала Глориана. Разговор отвлекал ее от мрачных мыслей. — Там, за небесным сводом, холод и темнота, но там вовсе не пусто. Весь космос заполнен различными небесными телами, которых бесконечно много. Так что даже в двадцатом веке не смогли посчитать их все. Звезды, которые мы видим ночью на небе, — это такие же солнца, как наше. У светил бывают разные размеры. Некоторые из них находятся так далеко, что их свет все еще будет доходить до нас спустя многие тысячи и даже миллионы лет после того, как они погаснут.

— А что же церковь говорит обо всем этом?