И я уже готов был согласиться с ним: Борис далеко не всегда умел сдерживать себя, да и сейчас поза его была откровенно воинственной. Но, зло спросив что-то у Гурышева, он тут же откатился в сторону. Потом подъехал к бортику и умоляющим голосом попросил Боброва:
– Дайте нашей тройке поиграть подольше! – И поехал на свое привычное место, на левый край.
Постепенно болельщики на трибунах утихомирились, когда лишние игроки были удалены с площадки, и игра возобновилась. Счет был 2:1 в пользу «Спартака». Счет «зыбкий» вообще, а в данной ситуации особенно. Сейчас на первый план выступала психология и каждая шайба могла оказаться решающей.
Понимали это все. Однако армейцам не удалось сдержать натиск первой тройки соперников, где все играли с вдохновением, а Борис, казалось, превзошел самого себя. Его порыв передался другим, натиск их все нарастал. Вот передача Старшинова из глубины, Борис Майоров «поймал» шайбу, на какой-то совершенно необъяснимой скорости вышел к чужим воротам и с «шиком», со звоном, по-футбольному, по-майоровски забил гол. Взревели от восторга болельщики, радостно обнимались на скамейке ждавшие своей смены хоккеисты, счастливые покатили к борту Старшинов и Евгений Майоров, а Борис, даже не подняв на этот раз клюшки, на полной скорости подскочил к Гурышеву, колко бросил в лицо:
– Ну, что?!
Мы, многое повидавшие спортивные журналисты, были уверены, что сейчас вновь возникнет инцидент, что судья накажет спартаковского капитана за недозволенную дерзость. Но Алексей
Гурышев, этот великий хоккеист прошлого, этот спортсмен до мозга костей, лишь развел руками, нагнулся к Борису и сказал:
– Могу только выразить вам свое восхищение.
Виртуоз хоккейной техники, отважный боец, спортсмен в самом высоком смысле этого слова – таким он был в игре и останется в памяти всех, кто его знал. А кто его знал, – тот неизменно его любил.
Братья Майоровы вошли в наш большой спорт, в наш хоккей неотделимо друг от друга, и мы как-то привыкли говорить и думать о них как об одном целом.
Было время, когда все мы – зрители, журналисты, – неизменные поклонники прекрасной игры, просто не могли различить Майоровых на льду. И не только потому, что они близнецы. Их роднило общее, весьма высокое мастерство, неизменная приверженность к атаке, смелость и безграничная преданность хоккею. Евгения, как и Бориса, характеризовали высокая культура, каждый его поступок, каждый ход на ледовом поле отличали четкая, ясная мысль, безусловная целесообразность и максимальная эффективность.
Как и Борис, он неизменно был заряжен на атаку, но находил в ней свою собственную тональность, свои пути и приемы. В частности, он часто таранил ворота соперников, резко срезая угол от борта и обходя на высокой скорости защитников.
Этот характерный для Евгения тактический ход, отработанный, доведенный до совершенства, сослужил нашей сборной добрую службу в памятном для всех 1963 году в матче с командой Чехословакии, от исхода которого зависело, вернут ли наши хоккеисты звания чемпионов мира.
При счете 1:1 на поле завязалась редкая по своему напряжению борьба. Особенно активны были чехи. Трижды их нападающие посылали шайбу в штангу, несколько раз наши ворота от «верных» голов спасала чудотворная игра Коноваленко. Казалось, еще атака, еще несколько мгновений – и грозные соперники советских спортсменов добьются успеха.
Именно в этот момент тренеры выпустили на лед спартаковскую тройку. Расчет на нее оказался точным. Молодое, полное боевого задора, не ведающее страха звено не стало считаться с общей игровой обстановкой, начисто отвергло идею пассивной обороны. «Мальчишки» немедленно набрали предельную скорость. Евгений ворвался в зону, получил пас, резко срезал угол, «объехал» рослого защитника и в падении сильно и точно выполнил бросок…
– Гол!! – радостно закричала вся наша огромная страна, прильнувшая к радиоприемникам.
Да, Майоров-младший (он родился на два десятка минут позже брата) забил самый нужный, самый важный для нашей сборной в том турнире гол. Журналисты назвали его и самым красивым голом чемпионата.