Рыцари Белой мечты. Трилогия (СИ)

Председатель следственной комиссии Чудновский, особо невзлюбивший адмирала, старался чем угодно поддеть бывшего Верховного правителя. Заметив, что адмирал с удовольствием пьёт чай, приказал давать его только членам комиссии. И тогда один из "следователей", эсер Лукьянчиков, отдал Колчаку свой стакан. Таких людей уважали даже враги. Жаль только, что не всегда ценили друзья…

Но в последний день адмирал стал спокоен. Он почувствовал, нет, он понял, что ночью настанет конец этой глупой пьесе длиною в жизнь. Без суда, даже без формального окончания следствия. Просто следователи боялись опоздать, упустить такую "персону": к городу подходили каппелевцы, намеревавшиеся любой ценой отбить "своего адмирала".

Из первопрестольной телеграммой чётко указали, как следует поступить…

"Шифром.

Склянскому: Пошлите Смирнову (РВС 5) шифровку: Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске.

Ленин. "

В январе эта телеграмма уже лежала на столе у "высокого начальства"…

* * *

Дверь камеры отворилась. За Колчаком "пришли".

Однако когда заключенный глянул на конвойных, в глазах его читался не страх, нет — в них читалась решимость. Лучик надежды ещё не погас. Но уже ничего нельзя было изменить…

Колчак тяжело поднялся, расправил плечи. Один из пришедших зачитал постановление, а вместо этого мог просто сказать одно слово. Расстрел.

— Разве суда не будет? — лучик надежды угасал с каждым ударом сердца.

Ответом было молчание. Сам заключенный и так понимал, что нет, но всё-таки…вдруг…

Поздно надеяться: постановление уже есть. Значит, всё-таки расстрел? Пусть!

— Какие есть просьбы и заявления? — нарушил молчание вопросом зачитавший приказ тюремщик.

— Могу ли я встретиться с Анной Васильевной Тимирёвой?

— Нет. Есть ещё какие-нибудь просьбы?

Колчак качнул головой. Просьб больше не было. Встреча с любимой было тем последним и единственным, чего ещё хотел обречённый на смерть адмирал.

Александр Васильевич вышел в коридор, где его окружили конвойные. Лицо обречённого было бледно, но на удивление спокойно. Как же разительно отличалась физиономия коменданта! Тот заметно нервничал, боялся чего-то, ждал, как бы ничего не пошло не по плану….