Рыцари Белой мечты (Трилогия)

Но да ладно. Колчак вновь ушёл с головой в чтение. Что же будет? Обещают расширение полномочий Морского Генерального штаба, техническое усиление армии и флота, улучшение снабжения и комплектования, большие земельные наделы отличившимся солдатам и матросам, поступление в учебные заведения со сдачей лишь части экзаменов, а то и без них, пособия и пенсии…Да, грандиозные перспективы, но откуда же возьмут средства? И что будет реализовано? И, в конце концов, какова судьба Проливов и Царьграда? Не поднимутся ли союзники против того, чтобы Россия обладала ими? Что ждёт флот? Изменят ли Большую программу? Что будет с организацией и командованием? Эта война вскрыла такие недостатки, что одно изучение их займёт не один год…

— Есть передача! — оператор аж подпрыгнул. — Итак…Все Ваши замечания учту. Вам больше не требуется волноваться. Внимание. Далее — информация персонально для Колчака. Посторонних просьба удалиться.

— Что бы это значило… — нахмурился Слащов, но через мгновение его словно ветром сдуло.

— Я буду ждать снаружи, — кивнул Владимиров.

Связист также удалился, хотя и видно было, что этот приказ его расстроил.

— Завтра Вы должны отбыть в Триест с числом кораблей, достаточным для безопасного плавания. В порту Вы примете на борт груз, о котором будет сообщено позднее. Официальная цель визита — надзор за передачей военных кораблей Австро-Венгрии союзникам. На борт взять батальон солдат десанта, усилить флот тремя "Фарманами" и двумя "Муромцами". Довести боекомплект до предельного. Идти со всей возможной скоростью. Лично Колчаку, — оператор осёкся, но быстро справился с удивлением. — Желаете ли, чтобы Ваша семья или госпожа Тимирёва ждали Вашего возвращения в Царьграде или Севастополе? Обеспечу их всем необходимым.

Адмирал оказался в растерянности. Откуда такая забота о его близких? Может, этакая награда за исполнение задания? Что ж, приятно, конечно, но Колчаки всегда служили "не корысти ради, но государства для". Что же это за цель плавания такая? Что предстоит взять на борт в Триесте? Если уж ради этого самого главнокомандующего флотом отправляют с немалыми силами — должно быть нечто по-настоящему важное. Может, дипломатические архивы? Или австрийское золото? А вдруг какие-то секретные чертежи?

— Передайте, что задание будет исполнено. Благодарю за участие, но ни семья, ни…Тимирёва не требуются в Стамбуле или Севастополе. За любую помощь в их материальном обустройстве буду благодарен без меры. Всё.

— Сообщение пошло, — выдохнул оператор. — Да-с…

— Помните: ни слова о том, что здесь стало известно, не должно миновать стен этой каюты. Вам всё ясно?

Колчак прямо-таки сверлил взглядом связиста.

— Так точно! — подпрыгнул покрасневший оператор.

— Вольно. Благодарю. Господа! Можете вернуться!

— А мы даже не успели загореться любопытством, — рассмеялся Слащов.

— Это замечательно. Яков Александрович, поручаю Вам продолжить руководство обороной города и Проливов, — словив непонимающий взгляд полконика, Колчак добавил. — Самостоятельно. Завтра часть эскадры уйдёт. Берётесь выполнить?

— Можете на меня положиться, — клацнул каблуками Слащов. — Сделаю всё возможное и невозможное, чтобы навести в городе порядок и обеспечить его безопасность с суши. Я…

— Ещё сообщение! — воскликнул оператор. — Генерал-майору Слащову-Царьградскому…

— Тут, видимо, какая-то ошибка, — глаза Якова Александровича стали похожи на два огромных блюдца, из которых купцы любили пить чай. — Я ведь…

— Сообщение продолжается. Сказано, — оператор сглотнул. — Указанное выше — верно. Поздравляю, Яков Александрович, генерал-майором и Царьградским. Благодарю за прекрасную службу. Не утопите погоны в вине. Конец связи.

Повисло такое молчание, будто бы даже кладбище приказало долго жить. А потом — случилось невероятное…

Слащов заплакал. Скупые слёзы проделали сверкающие дорожки на его щеках, глаза заблестели, а кадык задёргался.

— Ваше…Ваше Высокопревосходительство! Благодарю! Благодарю!

Яков не знал, что сеанс связи уже закончился.

— Это моя мечта, но как Вы узнали? Это моя самая светлая, самая дорогая сердцу моему мечта…Благодарю…Ваше Высокопревосходительство!

Голос безжалостного к дезертирам и врагам, хладнокровного в бою Слащова срывался. Он захлёбывался эмоциями, голос его прерывался каждое мгновение слезами. Колчак даже словил себя на мысли, что на полковника — то есть уже генерал-майора — не может смотреть без жалости. Он даже отвернулся, сделав вид, что перечитывает телеграфную ленту.