Рыцари Дикого поля

– Почти без акцента. Но что у поляков имеется против генерального писаря реестровых казаков, то есть против начальника штаба казаков, пребывающих на службе у польского короля? – разъяснил он французскому генералу суть чина полковника.

– И против вас – тоже.

– Это уже понятно.

– Вы приезжали вместе с Хмельницким в Париж и вели некие секретные переговоры, вначале с кардиналом Мазарини, а затем и с принцем де Конде.

– И в этом ваши сведения, господин генерал, тоже абсолютно верны. Разве что стоит уточнить, что никакой особой секретности в этих переговорах не проявлялось, особенно по отношению к польской короне.

– Так вот, полковник Хмельницкий обвинен в предательстве интересов Польши, измене польскому трону, и вообще, объявлен государственным преступником. Если я правильно понял, теперь он спасается в тех диких степях, где обычно собираются ваши казаки, которыми вам, князю, по воле судьбы тоже приходится командовать.

– Странно. Этого я не знал. Позвольте, откуда у вас такие сведения о Хмельницком?

– Разве это имеет какое-то значение? – загадочно ухмыльнулся генерал де Мовель. – Важно, что мне сие известно. Поэтому впредь можем говорить без обиняков.

«Неужели он пользуется откровениями графини де Ляфер? – потянулся взглядом к корабельным мачтам. Проявлялось в них некое романтическое очарование. За время, которое пришлось провести в море, оказываясь то в роли пленника, то в роли пирата или еще черт знает кого, Гяур успел привыкнуть к морскому бытию, к вечно покачивающейся палубе и увешанным парусами мачтам. Стоит ли удивляться, что теперь он ощущал легкую тоску, немного напоминающую ностальгию списанного на берег моряка. – Но с чего это вдруг графиня Диана станет откровенничать с ним? Разве что в постели? К дьяволу! Ты же давал себе слово не ревновать ее, уже хотя бы ввиду совершеннейшей бессмысленности этого занятия».

– Не терзайтесь, полковник. Я ведь сказал, что источник в наших отношениях никакой роли не играет, – постарался прийти ему на помощь генерал. – И мой вам совет: не торопитесь возвращаться в пределы Польского королевства, где ни вашу храбрость, ни заслуги перед Францией, родиной польской королевы Марии-Людовики, никто и в грош ставить не будет.

– Но никакой вины перед польской короной у меня нет, это очевидно. И я смогу доказать это.

– Кому вы собираетесь доказывать свою невиновность? Тяжело больному, теряющему власть и вообще, всякое влияние, королю Владиславу? Или, может быть, королеве, с мнением которой уже никто, кроме узкого круга воздыхателей и профранцузски настроенных аристократов, не считается. А доказывать что-либо палачу, в руки которого вас отдадут, – занятие не только неблагодарное, но для человека вашего ранга – постыдное.

– Понятно. Вы предлагаете продлить контракт с французским правительством, превратившись в вечного наемника.

– Поверьте, таких людей во Франции множество. Достаточно взглянуть на несметные ряды германских наемников, присутствующих во всех армиях мира.

– Это их профессия, их способ существования. Но я-то готовился к чему-то более значимому, нежели выживание в рядах иностранных наемников.

– Понимаю, князь, понимаю. Если вам претит служба в роли наемника, становитесь подданным Его Величества короля Людовика XIV и навсегда оставайтесь во французской армии. В конце концов, своих владений у вас нет, а в Польше вы такой же иностранец, как и во Франции. С той только разницей, что здесь вас никто не станет воспринимать как врага короны и заговорщика, стремящегося отторгнуть Украину от Франции.

– Вы поражаете меня своими познаниями ситуации в Польше, господин генерал. А ведь еще недавно вы, как и множество других французов, вряд ли догадывались о существовании земли, которая называется Украиной.

– Если не учитывать, что, в отличие от «множества других французов», мне довелось служить в Украине.

– Вы… служили в Украине?! – неуверенно как-то улыбнулся Гяур, словно опасался, что генерал решил подшутить над ним.

– Наемником, князь, обычным наемником.

– Где же это происходило? Нет-нет, я не пытаюсь устраивать вам проверку, просто из любопытства.

– Капитаном – в Каменце и Львове, майором – в Брацлаве и подполковником – в Баре. Ну и, само собой, побывал в Кодаке, Виннице и Черкассах.

Услышав перечень этих городов, Гяур красноречиво поднял руки вверх. Теперь ему было понятно, каким образом генерал сумел вызвать на откровение графиню де Ляфер – князь все-таки не сомневался, что без нее здесь не обошлось, – и что общего сумел найти де Мовель, встречаясь с полковником Сирко. Как не представлялось теперь уже странным и то, что вести переговоры с полковником из Польши поручили именно ему.

– Так что, вам не нравится мое предложение о принятии французского подданства и службе в армии Людовика? Оно вас не интригует?

– Интригует, но не само предложение. Важно знать: оно только ваше или же в моем пребывании здесь, особенно в принятии французского подданства, заинтересован еще кто-то из людей, приближенных к трону?

– Моей заинтересованности вам все-таки недостаточно? – лукаво прищурил глаза де Мовель.