Рыцари дорог: в погоне за умирающей мечтой

Или всё-таки дело было в Максиме? В той безумной и глупой первой любви, в которую она вляпалась по молодости, самозабвенно и сразу, как способна лишь наивная и доверчивая 17-летняя девчонка, впервые испытавшая настолько большое и сильное чувство? Как любила и страдала, терзалась и мучилась несколько лет подряд, швыряемая то на вершину блаженства от одного его ласкового слова и тёплого взгляда, то низвергаемая в пропасть отчаяния и боли… И как, в конце концов, разочаровавшаяся и убитая, с разбитым сердцем и растоптанными мечтами, была готова уже на всё, только бы забыть этого вздорного самовлюблённого мальчишку?

Тут как раз и появился Евгений Викторович – взрослый, рассудительный, галантный… И как было ей устоять? Вообще, она была готова выйти замуж хоть за первого встречного, лишь бы назло Максиму.

Наивная! Максиму было плевать…

Но хуже было то, что и Евгению, как оказалось, тоже наплевать на молодую жену по большому счету.

После роскошной свадьбы, после шикарного свадебного путешествия, отшумевшего медового месяца и закончившихся поздравлений – она вдруг оказалась одна в четырёх стенах, предоставленная сама себе. Муж вечно на работе, друзья-подруги куда-то сразу разбежались, с родителями они лишь виделись изредка, да и не получалось с ними разговора, они искренне не понимали – чего ей ещё надо? «Дурит девка! От безделья глупостями мается!» – был их вердикт.

Она пробовала посвящать себя всю семье и дому, создавать уют и тепло, встречать мужа с работы радостной улыбкой и вкусным ужином, окружая его заботой и вниманием. Но муж приходил поздно, ей лишь вежливо улыбался, целовал отстранённо, не обращая внимания на все её старания, говорил, что устал, и шёл спать.

Она пробовала занять себя чем-то другим, проводила массу времени в салонах красоты и соляриях, за шоппингом и светскими мероприятиями, но всё это было ей чуждо, казалось каким-то глупым и не важным – в конце концов, неужели вот из этого и должна состоять вся её жизнь?

Порой, разозлившись, она нарочно начинала заказывать какие-то ненужные вещи и дурацкие процедуры, глупые дорогие безделушки и идиотские курсы – словно желая потратить к чертям все эти проклятые деньги своего мужа!

Но деньги не кончались, а муж, казалось, даже не замечал её молчаливого бунта. Он вообще мало что замечал, связанное с ней. Она могла потратить весь день на салон красоты, сделать какую-то невообразимой сложности прическу, потрясающий маникюр, от которого ногти казались просто жемчужными, выбрать самый шикарный наряд из всех имеющихся, а представ в таком виде перед мужем, нарваться на его обычное: «Привет, дорогая… я так устал сегодня…пойду, пожалуй, спать…»

Поначалу её это жутко злило, потом она потихоньку смирилась, понимая, что протестовать бессмысленно, его не переделать, ничего не изменится – да и что она могла? Ей тут вообще права голоса не давали…

А потом начала даже находить в этом какие-то плюсы. В конце концов, у неё была куча времени, которую она могла без зазрения совести потратить только на себя. Муж будет занят ещё долго, как она только что убедилась, ему не до неё – значит, можно позволить себе кое-какие маленькие радости.

И, задорно подмигнув своему отражению в зеркале, она выехала со стоянки и придавила педаль газа…

…В салон красоты своей подруги Ирки, с которой они сдружились за эти годы, Света наведывалась часто, и это никого не удивляло. По официальной версии она и сегодня должна была пробыть здесь до позднего вечера, записавшись на кучу всевозможных процедур. На самом же деле, поболтав полчаса с Иркой и заговорщицки подмигнув ей на прощание, она спустилась на первый этаж, в служебное помещёние, где обычно переодевались сотрудницы салона. Оставив в специальном ящичке телефон, сменив изящные туфли на удобные кроссовки, а легкомысленную юбку на джинсы, она натянула сверху потрепанную кожаную куртку и тихой мышкой шмыгнула во двор через чёрный ход. В таком виде её было почти невозможно узнать, но всё же, внимательно осмотревшись по сторонам, она укрылась в темноте пустой арки и стала ждать.

Вскоре раздался басовитый звук мощного мотора, и, порыкивая на низких оборотах, в арку въехал хромированный «харлей» с затянутым в кожу байкером за рулём. В резких чертах лица его и белобрысых кудрях явно чувствовалось что-то нордическое, а закатное солнце плясало отблесками пламени в его жгучих глазах.

– Привет, детка! Ну, как ты тут без меня? – улыбнулся он, приглушив мотор.

– Соскучилась! – коротко бросила она, целуя его в небритую щёку.

– Прокатимся? – ещё шире улыбнулся он, протягивая ей шлем.

Она молча заправила волосы под куртку, привычным движением застегнула ремешки шлема и уселась сзади него, уже чувствуя как сердце начинает учащённо биться в ожидании…

– Держись крепче, а то сдует! – усмехнулся байкер. И она послушно обняла его, прижимаясь сильнее. Мотор несколько раз угрожающие рыкнул, набирая обороты – всадник газовал, но не трогался с места, словно дразня её.

– Да поехали уже, Викинг! – взмолилась она, стараясь перекричать гул мотора.