Рыцари дорог: в погоне за умирающей мечтой

Он с силой сошвырнул со стола всё, что там накопилось за эти дни — все сводки, газеты, документы, ручки, папки… всё это покатилось по полу, разлетаясь и оседая, словно пыль от взрыва. Какая-то сувенирная монетка ещё долго крутилась, как волчок, никак не желая успокаиваться, пока, наконец, не закатилась куда-то в угол. Он проводил её мутным взглядом, полным ненависти.

«А, ладно! Баб вокруг много. Любую можно взять. Чего я и в самом деле…? Плюнуть и растереть!» — с тихой злобой прошептал он. — «Сейчас приду в себя, успокоюсь и решу, что делать дальше. С трезвой головой. Холодно и спокойно. Тут надо решать без эмоций. Чтобы как… А эта дрянь — она меня ещё вспомнит!»

Но всё это походило лишь на какие-то мантры для самоуспокоение из аутотренинга. Которые твердишь, а сам не веришь в них.

«Плюнуть и забыть! Плюнуть и забыть!» — снова и снова повторял он про себя.

Но помогало слабо.

А где-то в глубине души копился неприятный горький осадок, оседающий жестокой болью, словно по обнаженной коже шваркнули наждаком.

«Плюнуть и растереть!!!»

* * *

Утренние солнечные лучи пробивались сквозь неплотно задёрнутые занавески, слепя глаза. В пятнах света кружились пылинки, солнечные зайчики прыгали по стенам. Света зажмурилась и перевернулась на другой бок. Ставшим уже привычным движением она потянулась направо, но рука её встретила только остывающую подушку. Половина кровати рядом с ней была пуста. Видимо, Викинг уже встал.

Она пробурчала что-то сонное и откинулась назад. Сладко потянулась и, свесившись с кровати, подобрала с пола мужскую рубашку. Закуталась в неё и откинула одеяло. Из кухни плыл аромат бодрящего кофе… Кажется, и правда пора вставать.

Викинг готовил завтрак. Делал он это не слишком умело, но с завидным рвением. Его никто не заставлял и не требовал от него чего-то подобного, но он сам раз за разом хотел сделать для неё нечто такое… Да, всё-таки что-то менялось в нём, когда Света была рядом. С ней он сам становился другим. Непохожим на того, каким знали его старые друзья и приятели. Каким-то уютным и домашним.

Она словно излучала некую ауру, от которой он оттаивал, выползал из панциря суровой брутальности и превращался в большого плюшевого мишку, неповоротливого, но милого и доброго. Без того налёта циничности, без жёстких и хлестких фраз, без постоянного желания влезть в драку и кому-то что-то доказать. С тягой к домашнему теплу и семейной жизни.

Он сам ещё не разобрался — хорошо это или плохо. Но пока ему всё нравилось.

Вот только…

Он стал реже пропадать в гараже, стремился как можно больше времени проводить с ней, каждую свободную минуту уделял тому, чтобы сделать для неё какую-нибудь маленькую приятную мелочь. И она отвечала ему тем же.

Если бы только ещё не все эти мысли… Смутное ожидание чего-то тревожного, ощущение надвигающейся беды…. Он стиснул зубы.

Света улыбнулась, глядя на то, как неуклюже, но старательно он возится на кухне, бренча сковородками и чайниками. В такие моменты она не могла смотреть на него без умиления. Следить за ним, тихонько наблюдать за его потугами, понимать, что всё это — ради неё, что о ней наконец-то кто-то заботится… это было так здорово!

Ведь забота проявляется не в дорогущих шмотках и не в бриллиантах по поводу и без. Не в поездках на дорогие курорты и «выходах в модный свет». А вот в таких мелочах — подгоревшей яичнице на завтрак, утреннем поцелуе с запахом горячего кофе…

Она подошла и молча обняла его сзади. Поцеловала в шею. Потёрлась щекой о его небритый подбородок.

В такие моменты ей казалось, что она счастлива. Что готова замурлыкать от радости и забыть обо всём на свете. Лишь бы так продолжалось всегда.

В такие моменты, наконец-то, получалось прогнать все те тревожные мысли, что настойчиво лезли ей в голову на протяжении всех последних дней. О которых никак не получалось забыть, сколько она не старалась.

Просто, как всякая девушка, Света не могла не думать о будущем. Не строить планов, не прикидывать на завтра, не донимать себя извечно-женским: «А что потом?»

И если, будучи женой олигарха, она могла себе позволить не волноваться по этому поводу, то теперь приходилось полагаться только на себя. Ну и на Вадима. И вот тут Свете становилось тревожно и боязно.

Дело было даже не в том, что она, привыкшая к роскошным апартаментам мужа, просто ужаснулась бардаку в холостяцкой берлоге Викинга. И не в том, что он при всем желании не смог бы обеспечить ей тот уровень жизни, к которому она привыкла за последние годы. С этим ещё можно было как-то смириться…