Рыцари Гирты (СИ)

С треском продравшись через густые заросли подлеска, отступив по какому-то каменистому склону, оказались в малиннике под соснами на вершине скалы. Как в засаде, припав на одно колено, для осознания собственной силы держась за оружие, настороженно уставились вниз, на тропинку, на удаляющихся оппонентов, что, наверное окончательно убедившись, что детектив и маркиз не причинят им зла, наконец развернулись и поехали обратно в сторону станицы.

— А Кристоф… — уточнил Вертура.

— Да щенок возбужденный, мальчишка — опуская свой самодельный лук, убирая в колчан стрелу, презрительно отмахнулся маркиз — даром борода до пояса, горшки такой только чистить — выговорившись, мрачно пояснил — ему тогда было пятнадцать, он был оруженосцем у ее мужа. Пудельмота нашла малолетнего, завела себе в постель… И конечно же виноваты вокруг все, кроме них самих. Омерзительная история. Вот и сходили мы с вами за цветочками для леди Вероники. Все не как у людей.

* * *

Чтобы по возвращении в станицу случайно снова не повстречать графиню со своими спутниками, сделали еще один круг по лесу. У дороги на подъезде к лагерю заметили знакомый черный дилижанс. Инга, лейтенант Турко и Фанкиль ходили, к могильнику козлоподобной саранчи, смотрели на него через свои линзы, вращали маятники, через решетки засвечивали фотоактивные пластинки, вертели волчки.

Зафиксировав наблюдения, начерпав в контейнер пропитанной зловонным гноем земли, обменявшись многозначительными кивками и короткими приветствиями с детективом и маркизом, уехали дальше на восток, к месту вчерашней битвы.

Когда Вертура и Борис Дорс поднялись к шатру принцессы Вероники. К ним вышел торжественный, облаченный в доспех, подпоясанный мечом лейтенант Кирка, молчаливо выслушав, позвал жену. Та подошла, сообщила, что принцесса Вероника отдыхает, отобрала у маркиза цветы, вокруг которых уже вовсю вился подлетевший на запах нектара огромный черно-желтый, мохнатый шмель, отнесла их в шатер. Когда вернулась, сказала маркизу, что если леди-герцогиня соизволит его видеть, она сообщит, так что он может идти. Детектива же она отправила к столу, где барон Марк Тинвег, что уже вернулся с прогулки и теперь заведовал самоваром, приказал ему наломать в лесу свежих сосновых веток. За столом в ожидании угощения, расселись приближенные и гости герцогини. Юная графиня Тальпасто в столичной кепке с козырьком на растрепанных длинных волосах, сидела на скамейке верхом, поджав колено, прильнув щекой к стволу, обнимала свое дальнобойное ружье, клацала обоймой, задорно рассказывала накрывающим стол фрейлинам какую-то веселую охотничью сплетню. Увидев Вертуру, она заулыбалась, зарумянилась, вхолостую передернула затвор, нажала на спуск, внимательно уставилась на детектива. Позавчера, на званом ужине, в сумерках, он не обратил внимания, что один глаз у нее был зеленым, второй серым. Он приложил руку к груди, учтиво поклонился ей и, взяв веревку, поспешил к лесу. Там он нарвал каких-то цветов и попытался сплести венок для Марисы, но по неумению у него ничего не получилось. Побродив между сосен, так и не найдя ничего достойного, что можно было принести в подарок девицам, он вернулся к шатру весь перемазанный в смоле, с огромной вязанкой свежего лапника, который тут же пошел на растопку самовара к чаепитию.

Оставшись без дела, детектив угостил юную графиню Тальпасто табаком. В ответ она спросила его, тот ли он самый гранд Марк Вертура из Каскаса, которого побили в замке Ринья, а потом еще и в доме Августа Прицци или нет, на что он ответил утвердительно, чем очень ее развеселил. Она не стала зажигать трубку, а сунула щепоть под язык и, многозначительно продемонстрировав жестом ладони, что с табаком во рту не разговаривают, поставила ногу на скамейку, снова прижалась щекой к своему ружью, на чем все их общение с детективом и завершилось.

Ближе к вечеру начались потешные поединки. Но никому, кроме друзей и подруг участников эти веселые танцы с затупленными мечами были особо неинтересны: все ожидали боя графа Прицци и Рейна Тинкалы, который назначили на семь часов вечера, с нетерпением смотрели то на поляну на опушке леса, то на часы.

Сизые тени ползли по траве. Солнце скрылось за верхушками деревьев на склоне горы, стало прохладно и ветрено. Люди Фолькарта явились от своего костра с дальней стороны лагеря как будто собравшейся на войну мрачной, подавленной, готовой к смерти дружиной. Растянулись цепочкой, проходя мимо креста с яростной обреченностью в глазах, останавливались, обнажали головы, с грохотом бросали к ногам щиты, втыкали мечи в землю, крестились, подбирали снаряжение, снова надевали шлемы. Завидев их отряд, к поляне потянулись заинтересованные, нетерпеливые зрители. Окружили их широким полукольцом, со стороны лагеря и реки. Майор Тинвег приехал верхом как на битву, в бригандине, с мечом и в тяжелом шерстяном плаще. Ловко спрыгнув с коня, поклонившись, усадил в седло юную графиню Тальпасто, чтобы ей с ее невысоким ростом было лучше видно, взял лошадь под уздцы.