Рыцари комариного писка

Да-да, благодаря раскрутке «межокеанского круиза Round North America», и благодаря уловкам ведущих североамериканских СМИ (которые старательно не называли войну – войной), возник некоторый (хотя слабый) поток малобюджетных туристов из Канады и северных штатов США. В данном случае – на весь пляж Грейтауна нашлась лишь одна маленькая группа канадцев. И, Шошо (уже согревшись) решила проверить силу своей «артистически-имитированной цивилизованности» на этих ребятах. Лео и Леа не стали возражать – ведь, при неудаче риска нет никакого, а если удача, то это будет…

… - Классно! – громким шепотом объявила Леа через четверть часа и, от переизбытка эмоций, побарабанила ладонями по спине Лео.

- Классно, - согласился он, глядя на игроков в волейбол. Лео видел, что Шошо, все же, отличается от остальных (по рисунку движений, например). Но, средний посторонний наблюдатель вряд ли угадал бы «кто тут чужой». Канадские студенты были «расовым винегретом», так что по внешности не угадать, а остальное почти одинаково. И Шошо выглядела просто одной из канадок с монголоидными корнями. Знаковое событие.

- Что ты сейчас проворчал? – полюбопытствовала Леа.

- Я говорил в уме, но получилось вслух, - пояснил Лео, - у меня мелькнула мысль, что практически мгновенная адаптация в молодежной группе, это знаковое событие.

- О! У меня тоже такая идея. А что нарисовано на знаке, который видишь ты?

- Олимпийские кольца, - не задумываясь, ответил он.

Леа улыбнулась и покивала головой.

- Ну, конечно! Ода Кубертена. О спорт, ты - мир! Ты устанавливаешь хорошие, добрые, дружественные отношения между народами. Ты учишь разноязыкую, разноплеменную молодежь уважать друг друга. Ты собираешь молодость, наше будущее, нашу надежду, под свои мирные знамена… Кажется, в оде Кубертена было что-то еще, в том же духе.

- Кажется, - отозвался Лео, - я уловил в твоем цитировании невеселый скептицизм. 

- Да, - Леа снова кивнула, - ты удивишься, но позавчера, сразу после разговора с тремя бразильскими мальчишками, я посмотрела в Лексопедии статью по истории Олимпиад нового времени. Там оба творения Пьера Кубертена: пять колец и ода о спорте.

- Конечно, Кубертен был идеалистом, - сказал Лео.

- Хуже, - ответила Леа, - мне даже слов подходящих не найти.

- Похоже, - предположил Лео, - что я чего-то не знаю о Кубертене. Чего именно?

- Ты, похоже, не знаешь, что Пьер Кубертен в 30 лет основал и возглавил Олимпийское движение, в 49 лет сочинил «Оду спорту», а в 53 года пошел волонтером на войну. Это случилось в 1916-м, когда только безмозглый зомби мог представлять войну иначе, чем жертвоприношением божествам Финансовой Олигархии. После войны Кубертен снова избрался лидером Мирового Олимпийского Комитета. А позже, он передал дела Байе-Латуру, который отличился организацией Олимпиады 1936-го для Гитлера.       

Лео покачал головой, затем нарисовал пальцем на песке пять сплетенных олимпийских колец, и еще одним движением решительно перечеркнул их, прокомментировав:

- Мой знак был неудачным. А твой какой?

- Нарисовать не берусь, – ответила Леа, - лучше расскажу. На моем знаке одно кольцо, красное, с перечеркнутым телевизором в середине. И предупреждающая надпись внизу, крупными черными буквами. «TV kills!». Телевидение убивает.

- Это, - спросил Лео, - снова о трех пленных бразильских мальчишках?

- Да. И не только о них. Или вообще не о них, а о почти четырех тысячах бразильских мальчишек, которые погибли на трассе между озером Кокиболка и Мертвой сельвой. Я понимаю аргументы команданте Йерро, комбрига Бернара, и доктора Хоффа. Логикой понимаю. Но как убедить себя, что нет другого решения. Я смотрю на цифры прогноза потерь бразильской армии, это 15 тысяч к концу года. Просто таких вот мальчишек…

- Я тоже об этом думал, - признался Лео, - убивать нормальных людей - плохая идея. В этическом плане было бы легче, если бы термин «зомби», которым принято обозначать жертв ураганной лживой TV-пропаганды, сам не был бы лживой пропагандой.

Леа энергично покрутила кончик своего носа, чтобы сосредоточиться.

- Извини, любимый, но ты выразился так закручено, что я не успела поймать мысль.

- Это ты извини, - Лео обнял ее за плечи, - на меня иногда нападает синдром эстетства стилистики, причем именно тогда, когда надо выражаться проще. Есть модный штамп «зомби», он ставится на любого, кто поверил TV-пропаганде вопреки здравому смыслу. Дальше, как в голливудском зомби-триллере. Мы объявляем: «эти парни мертвы, они ходячие трупы, носители зомби-инфекции, так что давайте просто похороним их». И я вспоминаю сейчас Майское сражение за Мертвую сельву, когда «HK-Canal» бросило в прорыв несколько тысяч нацгвардейцев из ОЮПА. Эти субъекты действительно были похожи на голливудских зомби. Их уничтожение выглядело этически нормально.

- Они, - заметила Леа, - были такими из-за таблеток каптагона.

Лео утвердительно кивнул.