Рыцари комариного писка

…Горячей воды и мыла. Таково было мнение Леа Варгас – исключительной чистюли. Период жизни в озерно-тростниковой деревне, в доме Кебиши, сводного брата Шошо, несколько омрачался для Леа тем, что горячую воду для мытья приходилось создавать каждый раз вручную при помощи древнего примуса и старой алюминиевой кастрюли. Другое дело – здесь, в сожженном иезуитском монастыре. Тут требуется пояснение: монастырь, построенный из дикого камня по вест-индскому стандарту XVII века, был невысоким и не очень элегантным, зато весьма устойчивым к воздействию простых огнесмесей. Партизанский капитан, метис по прозвищу Тотек в день заезда Варгасов, высказался с некоторым цинизмом: «Гринго из ЧВК обманывают заказчика: пишут в смете: напалм/Б, но заливают в цистерны дешевку: венесуэльский бензин с гудроном, поэтому поселок пеонов сгорел, а у монастыря только кровля нефа провалилась».   

Короче: у монастыря был поврежден главный культовый зал, но бытовые помещения сохранили функциональность. В частности сауна-купальня с бойлером (т.н. «термы»). Теоретически, Леа (а также Шошо) не имели права пользоваться термами (монастырь Нуэва-Нуньез был мужской, вообще-то). Но практически, после авиа-налета, полного выгорания прилежащего поселка, и исчезновения припасов, весь персонал монастыря (пожилой приор Эмилиано и три молодых клирика) оказался в полной зависимости от партизан команданте Йерро. Впрочем, нетрудно было догадаться, что и до этой драмы монастырь, расположенный почти на краю болот Агбадо, был в такой зависимости от военного лидера муи-муи. К чести капитана Тотека: он не «прессовал» монастырского приора, а по-доброму попросил «на время принять трех пилигримов». Лео, Леа, и (тем более!) Шошо мало напоминали пилигримов, но пилигримы ведь разные бывают.    

…

Так или иначе, после возвращения вечером в монастырь Нуэва-Нуньез из экскурсии по Мертвой Сельве, обе дамы (Леа и Шошо) двинулись в термы, а Лео был приглашен на стаканчик вина к приору Эмилиано. Ясно, что за три дня пожилой священник (обладая немалым жизненным опытом) догадался, какие пилигримы тут гостят. И у него вполне естественно возникло желание пообщаться с идейным лидером Фронта Ре-интеграции.

Обстановка – внешне строгая (такой интерьер кельи), но по сути – свободная.

На столе – терпкое, но легкое вино из местного винограда…      

- Ох… - начал Эмилиано, - …Даже не знаю, чего ждать от будущего. Скажите, Лео, вы верите, что гражданская война приведет к гуманному результату?

- Я надеюсь на такой результат, - ответил фэнтези-писатель, - но, раз вы спрашиваете именно о вере, то скажу так: я верю, что любой другой путь в нынешней ситуации НЕ приведет к гуманному результату. Для всех деспотий характерно отсутствие тормозов. Деспотия никогда не скажет себе «стоп!». Она будет подминать людей, пока люди не остановят ее. А остановить ее можно только вооруженной силой. Отсюда – война.

- Мне кажется, - произнес священник, - что вы неправы. Многие деспоты ограничили собственную власть, едва исчезла угроза мятежа. Например, Франко, или Пиночет.

Лео Варгас сделал маленький глоток вина и покачал головой.

- Извините, падре, но это примеры диктатуры, а не деспотии.

- А разве это не синонимы? – слегка удивился приор Эмилиано.

- Нет, - Варгас снова покачал головой, - это очень разные вещи. Диктатура узурпирует политическую власть. Деспотия узурпирует все мыслимые формы власти над людьми,  включая бытовую. Диктатура, как правило, не тронет человека, который работает или занимается небольшим бизнесом, живет, как хочет, и не лезет в политику. Но деспотия добивается от человека абсолютного подчинения, будто он - тягловая скотина. Я бы не занялся политикой при диктатуре. Но деспотия вытолкнула меня в политику.   

- Лео, вы сказали: «вытолкнула»?

- Да. В момент, когда Леа и я воспрепятствовали деспотии, желавшей перекроить нашу  домашнюю жизнь, мы оказались политической оппозицией, врагами системы. И далее вопрос был лишь в том, как быстро этот конфликт с системой станет силовым. Вполне могло случиться, что деспотия раздавила бы нас, как давила других. Но на ком-то она непременно должна была споткнуться. С точки зрения политологии, Леа и я – просто случайность, в которой проявилась закономерность истории.

На этот раз Эмилиано задумчиво покачал головой.

- Лео, вы удивительно скромны для признанного идейного лидера.   

- Нет, падре. Просто, я реалист, хотя и пишу книги в жанре фэнтези. Или, быть может, именно поэтому я реалист. Парадокс: сочинение фэнтези помогает избежать иллюзий относительно своей роли в этой жизни. 

- Вы пишете фэнтези? Удивительное дело… Мы сможем потом поговорить об этом?

- Да, разумеется. Я, как и многие авторы, люблю поговорить о своих книгах.