Рыцари кувалды

Тут уже и Лика встревожилась. Села в глыбе-качалке попрямее. Закусив губу, посмотрела исподлобья.

– А что именно затевает… Не узнал?

– Да в том-то и дело! – с досадой сказал Василий. – Цемент… Ну что можно натворить с помощью цемента? Световоды забетонировать? Да ну, ерунда какая-то… Да и не цемент это вовсе! Схватывается только на сиропе этом, из красненьких тюбиков… Спасибо за службу, Телескоп!..

– Ты не слишком увлекаешься? – спросила Лика, с неприязнью глядя на полный графинчик.

– Да ладно тебе… Мне это – как слону дробина! Просто нервы успокоить. Достал он меня… Твое здоровье!

Лика кивнула со вздохом и откинулась, закачалась вместе с глыбой. Василий выцедил стопку и задумался вновь.

– Что еще?.. – угрюмо размышлял он вслух. – Развести раствор пожиже и бултыхнуть в него надзорку?..

Глыба-качалка остановилась.

– Слушай, я боюсь! – тихонько сказала Лика.

– А? – взглянул он на нее из-под тяжелой насупленной брови. – Да нет… Тоже ерунда. В чем разводить-то? Пол везде ровный… Ям нету… Ну-ка давай логически! В опорах – улитки, снаружи – надзорки. Да еще пол снизу будет разъедать… То есть строить он может только в «конуре»… Ну, допустим, замурует проемы в какой-нибудь комнате… Так там все равно скоки… И окна… Нет, не понимаю…

– А если на камушке? – спросила Лика.

Василий усмехнулся.

– Много ты чего на камушке выстроишь!.. Разве что сами камушки пустить вместо кирпичей… Но их же ведь не свернешь! Это какую силу иметь надо?..

Лика резко выпрямилась, покачнув глыбу.

– Я в самом деле боюсь! – Она повысила голос. – Это очень серьезно, Вася! Ты вспомни, что было в прошлый раз… Ад кромешный! А ведь он тогда не грозил, он просто развлекался… А теперь, ты говоришь, грозит… Да еще и хозяевам!

– Да плевать на него хозяевам, – буркнул Василий.

– Хозяевам – да! А нам?.. Боже мой! – В голосе Лики зазвенело отчаяние. – Только-только все стало налаживаться – и опять он!..

26

Я памятник воздвиг огромный и чудесный…

Константин Батюшков

Минуло еще несколько дней. Мрачные пророчества Лики сбываться не спешили. Ромка вел себя по-прежнему странно – и не более того. Время от времени он, правда, что-нибудь да отчебучивал, приводя обитателей колонии в изрядное недоумение, однако поступки его теперь можно было скорее назвать чудачествами, нежели озорством.

Так, однажды утром он вдруг вооружился заветной своей кувалдочкой и вышел крушить самые что ни на есть исполинские глыбы. Каждая – тюбиков на двадцать с лишним, не меньше. Кое-кто даже высказал робкое предположение: слава Богу, взялся, мол, за ум…

Ничуть не бывало! Покончив с трудами праведными, Ромка двинул прямиком к Пузырьку и, даже отказавшись принять традиционный колпачок, обменял всю добычу на алые капсулы с тягучим приторным сиропом. По неслыханному, кстати, курсу – три к одному. Пузырек был изумлен, обрадован и встревожен. Редко кому удавалось сбить его с толку, а Ромке вот удалось. Спрошенный о том, на кой ему пес столько красненьких, хулиган промямлил что-то невнятное, но клятвенно заверил, что Пузырьку он – не конкурент. Как будто и так не было ясно! Какая ж к черту конкуренция – без змеевика-то…

Кое-что прояснилось после того, как наиболее любопытные наведались в «конуру» и посмотрели, чем он там занимается. Вне всякого сомнения, Ромка прилежно осваивал не то бетонные, не то глинобитные работы. Удивлялись, пожимали плечами, крутили пальцем у виска… Слава Богу, хватило хоть ума не дразнить! Последствия были бы непредставимы…

– Ну вот, как я и думал, Никита… – с печальной улыбкой молвил дедок Сократыч. – Слово «крест» бытует в уголовном жаргоне. И, согласно Василию, означает оно всего-навсего – нож. Которым режут…

– Что-то вы какой-то грустный сегодня, Платон Сократович, – заметил Кляпов.

Дедок вздохнул.

– Есть причины, Никита, есть причины… Каковыми, если, конечно, хотите, могу поделиться…

– Тогда подождите минутку… – Кляпов повернулся к переминающемуся рядом Кресту. – Йоц! Сли!..

И, не оглядываясь, двинулся к средних размеров камушку, закрученному спиралью, как домик улитки. Крест, затрепетав, устремился следом.

– От! – сказал Никита, указывая на нужный выступ. – Сьок?

– Зать! – немедленно выпалил Крест.

– Зать тебе… – недовольно отозвался Никита. – Вот раздолбишь – тогда и будет тебе «зать»…

Проследив за первыми ударами, он кивнул и вернулся к Сократычу. Исполненные скорби прозрачные глаза дедка были устремлены мимо Кляпова.

– Собственно, это даже и не версия, Никита… – проговорил Сократыч, по-прежнему не сводя горестного взгляда с Креста, неловко заносящего ломик. – Так, подозрение… Но уж больно, знаете, неприятное… Просто меня поразило, с какой легкостью ваш друг утратил родную речь и перешел на пресловутый пиджин-рашен… Все эти «от», «сли», «тьок»… Скажите, а как у него сейчас складываются отношения с побирушками?

– Да вроде помирились, – нехотя отвечал Никита. – Дразнить стали поменьше…

– Нет, я о другом… Общается он с ними?

– Да больше, чем с нами!