Рыцари моря

Как завороженная, легко ступая по камням, она исчезла за выступом.

— Вот балда, ничего же и так не видно. А ну, пошли!

Мы плюхнулись в воду и сразу очутились в мерцающем ореоле: каждое движение будто исторгало из невидимых кристаллов воды прозрачный голубой свет. Вода была на удивление теплой и мягкой.

— Ого, Елена, или как тебя там! — кричал восторженно Соболевский. — Спеши к нам, принцесса! Осваивай морс, тебе на роду написано жить тут! Уф-фу, хорошо!

Лена молчала. Даже силуэта не было видно на фоне скал. Внезапно море по всему горизонту засияло огнями, словно там открылся город, и даже световые гирлянды отдельных домов были отчетливо видны.

— Ага, вышли на кальмара, — погасил Олег мое изумление. — Теперь на комбинате работы всем хватит.

И тут мы увидели Лену. Вытянувшись на краешке скалы, она заправляла волосы под шапочку. Тело ее, не знавшее, видно, загара, отчетливо белело в темноте.

— Ах ты! — вырвалось у Олега. — Слушай, пусть она и робот, и кто угодно, ничего лучшего я не встречал!

Девушка нырнула, поплыла легким кролем чуть в сторону. Ее независимость была столь полна и совершенна, что болтовня Олега стала мне надоедать.

— Будь я проклят, в ней течет кровь Чундиера! И фамилия, ты понял? — продолжал он свои фантазии: на них он был способен в любом состоянии.

— В ней — может. Но не в тебе. Ты же технарь, Олег, служащий, девочка для тебя недостижима, как и ты для нее, успокойся! Потом тебе с утра на работу, а тайфун на подступах, кожей чувствую.

Это была правда: не первый раз я купался перед тайфуном, и всегда море казалось особенно нежным, бархатным на ощупь.

— Поглядим, — отрезал Олег и поплыл к берегу.

На пути домой он, судя по всему, приступил к делу — обрушил на девушку серию лобовых вопросов. Я ему не мешал.

— Ты где родилась?

— Здесь.

— На маяке?

— Родители с Украины сюда приехали...

— Отлично. Где работаешь сейчас?

— На стройке. Маляром.

— Нравится?

Пожимает плечами.

— Живешь со стариками?

— Нет.

— С мужем?

Оскорбленно фыркает.

— Значит, в общаге. Спортом занимаешься?

— Плаваю... Теперь мало.

— Некогда?

Пожимает плечами.

— Пьешь много?

— Ага. Молоко люблю.

— А вино?

— Так. Не очень.

— Жених есть?

Молчит.

— Детей любишь?

Молчит.

— Готовить умеешь?

— Наверно.

— У тебя отпуск?

— Отгулы. Сдали дом, ну и вот...

Она уложила нас спать в дальней комнате, где стояли две койки, а себе постелила на раскладушке в передней, под окном. Уснул я сразу, утомленный событиями этого долгого дня — поездкой, ходьбой, ночным купанием.

Проснулся ночью от сильного шума. В окно свирепый ветер швырял гремучие плети ливня, точно бил цепами в глухой барабан. Под обрывом ухало море. При одном воспоминании о нашем купании накануне стало зябко.

Светящаяся стрелка на моих часах показывала пять — самое время сниматься, если Олег хочет успеть на работу.

На второй койке, у противоположной стены, я различил силуэт Лены. Она сидела в той же позе, что и вечером, поджав ноги, будто не двигалась с тех пор, и смотрела в окно на тайфун.

Я молча встал, вышел в переднюю. Раскладушка была пуста.

— Где Олег?

— А че, пусть идет.

— Давно?

— Думаете, лапшу навешали, так уже и...

— Когда ушел?

— Не знаю. Недавно. К перевалу не вышел еще, дорога мокрая... Готовить ему! Детей любить! А сам...

Я быстро оделся, но что-то остановило меня.

— Лена! Идем к нам!

— Зачем?

— А что тебе одной тут... — неопределенно сказал я. Но она вдруг встала, молча, как была в простой кофточке и спортивном трико, выбралась в окно.

— Плащ-то есть у сестры? — спросил я.

Пожала плечами:

— А зачем? Только мешает. Идем.

И мы шагнули в глухую темень, заполненную потоками ливня, шквальным ветром и скользкой глиной дороги.

Но мятежный дух Чундиера, словно разбуженный тайфуном, витал над мысом и морем в пелене туч, и я живо представил себе, как он вот так же, как мы с Леной, выбегает в ливень из горящего дома, и вместо ужаса, вместо криков отчаяния над вопящим океаном летит, споря с ветром, его раскатистый смех. И в редком свете молний безмолвно вторит ему гордая улыбка жены...

Мы настигли Олега на перевале — он выжимал портянки.

— Босиком опасно, — пояснил Соболевский. — Камни острые попадаются. А без портянок разобьешь ноги в два счета. Ты, надеюсь, не в панталетках своих? — строго спросил он Лену.

— Конечно в них, — сказал я.

— Почему бы вам не остаться?

— А почему бы тебе не оставить девушку в покое? — ответил я, отплевываясь от стекающих по лицу дождевых струй и слегка клацая зубами: стоять было холодно. — Что ты ей сказал?

— Пожалуй, тебе стоит это знать, — согласился Олег. — Я предложил ей пожениться, и она поставила условие, чтобы я остался на мысе с ней. Насовсем. У меня с утра техсовет! И кальмар идет, надо цех пускать.

Ветер жестко хлестал нас розгами дождя. Лена шла вперед, растворяясь в серой пелене падающей воды. Было холодно, и жаль безвозвратно ушедшей ночи.

— Может, ты возьмешь ее к себе в цех?

Олегу в этом послышалась насмешка. Он чувствовал, как все дальше уходит Лена, и лихорадочно искал спасительного компромисса. Олег много лет строил свою Систему, накапливая для нее все новые фрагменты, но так и не научился терять.