Рыцари моря

В один из осенних дней сбылось предсказание Иоахима Штрекенбаха – Морталису надрали уши. Четверо датских солдат проходили по дороге мимо его стада, и вдруг, побросав алебарды, датчане навалились на Морталиса, и один из них так потрудился над его ушами, что они после того болели целую неделю. Сделав эту гнусность, датчане посмеялись и объяснили Морталису, что всю ночь стояли на страже и поигрывали в кости; их юный друг проиграл, и по уговору он должен был надрать уши первому попавшемуся свинопасу. Солдаты сказали, чтоб Морталис не держал на них зла, а винил во всем только собственную судьбу, ибо ей было угодно именно его сделать «первым попавшимся свинопасом»…

Как-то, слоняясь без дела по Аренсбургу, Морталис забрел в кузню Райнера Шмидта, от которого и узнал о некоем Иоханнесе Ультимусе, являвшемся к нему некоторое время назад; по описанию внешности и по намерению пробираться в Москву датчанин догадался, что Ультимус – не кто иной, как сам Месяц. Это было невероятно, но в это так хотелось верить, что не могло быть и места никаким сомнениям. Нежданная новость вызвала в Морталисе столь бурную радость, что Шмидт даже испугался – не сболтнул ли он чего лишнего человеку, к которому, пожалуй, следовало бы сперва внимательнее присмотреться. Датчанин же принялся действовать. Сначала он расстался с поднадоевшими ему свиньями и оставил каморку дровосека в наскучившем Епископском замке, затем он откопал клади ночью притащил его к Шмидту – вдвоем они трудились в кузне три дня, на утро же четвертого дня Морталис надел на себя кольчугу, сделанную из всех тех серебряных монет, которые в совокупности и своей и составляли клад; таким образом хитрый датчанин намеревался незаметно для посторонних глаз доставить деньги туда, куда ему было необходимо. А нужно ему было в Нарву, к меркатору Кемлянину, и затем в Москву.

Расплатившись с кузнецом, Морталис отправился в путь. Ходить по Ливонии в те дни было сущим кошмаром, ибо с осадой Ревеля Арцымагнусом все здесь пришло в движение, в подозрение, в грабеж и злодейство Кто видел тогдашнюю Ливонию, тот был уверен, что конец света не за горами. Конные разъезды россиян и немцев, летучие отряды поляков и литвы, местные жители, разоренные и обозленные, ищущие спасения в бегстве, – ливы, эсты, ижорцы, земгалы, а с ними и шведские переселенцы, и датские колонисты; насилие, плач и крики, надрыв – вот что в те дни представляла собой Ливония, некогда цветущая и богатейшая страна…

Из Нарвы, где ученый Морталис завел кое-какие дела и где он оставил Кемлянину свою необыкновенную кольчугу, он спешно отправился в Москву; выехал он на колесах, а приехал уже на полозьях. Приехать-то приехал!… Но Москва, оказалось, град велик – велик и чуден. И человека в нем было разыскать – дело непростое… да еще, чтобы беды не накликать, имени его не назови – ищи безымянного. Царь, говорили, просто лют – народ свой тысячами губит; на Москве же было не протолкнуться, толпами народ кружил по улицам. Или праздник какой-то был православный!…

Так, Морталис, прибившись к одной толпе, стал глядеть туда, куда все глядели, и увидел катящийся по улице возок. Из того возка людям показывали колдуна, пойманного в Смоленске, и стращали этим колдуном народ. Люди шарахались от возка и крестились, были и такие, что плевались, а некоторые бабы и девицы глядели в возок с сожалением и приязнью, поскольку колдун, пропащая душа, был обликом пригож и глазами разумен, не бесноват и вел себя тихо, не скакал в возке, как подобает колдунам, и не кричал проклятия, и не скалился, и не исходил пеной, и не дразнил народ голым задом. Если бы всадники, сопровождающие возок, не возвещали, что везут колдуна, никто бы и не подумал, что человек этот колдун, потому что с лицом его, чистым и открытым, и с такими глазами – ясными и глядящими твердо, невозможно таить на людей зло. Также и Морталис не поверил, ибо узнал, кого везут. Но поверил датчанин в другое, в то, что российский царь изверг и к тому же слеп, если людей, крепящих его державу, выставляет колдунами на посмешище и презрение. Так подумав, Морталис, однако, дерзнул к монаршему извергу, к державному слепцу явиться с челобитьем…