Рыцари моря

Линнеус сменил Копейку. А Андрее отсыпался в кубрике: после того, как потоком воды он едва не оказался выброшенным за борт, на него напала сонливость. Потом у норвежца были жар и бред; и все поняли, что он болен. Андрее грезил Тронхеймом. Сначала он праздновал внесение света, потом изгонял Шриттмайера из дома Люсии; кажется, он видел Шриттмайера в образе Сатаны… Андреса отпаивали подогретым вином и жгли возле него в жаровне сухие можжевеловые ветки.

К утру второй ночи шторм стал ослабевать. Сначала совершенно исчез ветер, и только огромные валы воды еще некоторое время ходили по морю – больше не поддерживаемые ветром, они становились все меньше и меньше. К восходу солнца наступил полный штиль, поверхность воды стала как зеркало – ни одна рябинка не нарушала ее гладкости. Инок Хрисанф закончил свои молитвы словами:

– А мы, народ Твой и Твоей пажити овцы, вечно будем славить Тебя и из рода в род возвещать хвалу Тебе…

С этим взошло солнце.

Вконец измученные, россияне легли спать и спали до полудня. Первым поднялся Андрее, которому полегчало, и недуг отошел от него, но хмель от выпитого вина еще оставался. Андрее, покачиваясь и цепляясь за поручни, выбрался на палубу. Солнце сияло в безоблачной вышине, и не было ни малейшего дуновения в воздухе. Один Тойво Линнеус был до сих пор наверху, но и он дремал, повиснув одной рукой на руле. Припекало.

Андрее осмотрелся.

– Вижу корабль!… – воскликнул он. – Тойво! Корабль…

– Катафалк… – пробормотал Тойво, не раскрывая глаз.- Какой такой катафалк? – не понял Андрее.

– Корабль мертвецов… – штурман поморщился. – Слышишь запах?.. Пока вы спали, я уже видел этот корабль.

Андрее принюхался, покрутил головой:

– Я думал, это запах порченой рыбы. Я думал – из трюма…

– Ты рыбак, Андрее, и должен знать, что порченая рыба пахнет совсем не так.

– Да, теперь я слышу это, – согласился норвежец. Здесь вышел на палубу Месяц, с ним – Михаил и Фома. Андрее показал им на стоявшее поблизости судно и пересказал то, что только что слышал от Тойво. Чужой корабль при ближайшем рассмотрении оказался, пожалуй, и не кораблем; это были жалкие останки корабля: корпус без мачт и оснащения, с простреленными и продавленными бортами, с разбитым фальшбортом, без руля, с надломленным бушпритом, уныло склоненным к воде, и с опаленной, где-то даже прогоревшей насквозь палубой, с обугленной кормой… Было удивительно, каким образом это нагромождение обломков держалось на воде; и было непостижимо, как такое истерзанное судно сумело пережить только что затихший шторм. Судном, не имеющим команды, не имеющим кормчего, не имеющим даже руля, теперь правила только судьба. Многие крепкие суда при руле и кормчем, возможно, затонули в прошлую ночь, а ветхая развалина непонятною волей судьбы пересилила все ветры, перескрипела все валы воды и остановилась теперь посреди моря, источая смрад… Россияне разглядели надпись под обгорелой кормой; буквы тоже были повреждены огнем, и потому пришлось потрудиться, чтобы разобрать их, – «Vagabundo». Тойво Линнеус сказал, что по-испански это означает – «Бродяга». И еще он сказал, что настали жестокие, смутные времена, и ветры носят по морям уже немало таких катафалков; и если россияне действительно избрали тот путь, что избрали, то они должны быть готовы ко многим подобным встречам, ибо море – это не только богатейшая сокровищница, это не только обширное поле для трудяги-жнеца, но и печальнейшее из кладбищ. Дно морское – сплошная могила; парусиновые мешки с грузилом – гробы, затонувшие корабли – саркофаги. Души погибших витают над морем, души неприкаянные вселяются в чаек. Птицы кричат, кричат, но никто не понимает их крика. У чаек очень тревожные глаза… Кто вышел в море, пусть помнит о смерти! Очень важно – самим не угодить в катафалк, очень важно – не обратиться однажды в корм для рыбы. Инок Хрисанф перекрестился:

– Ты хорошо сказал, Тойво. За это следует выпить вина.

И все, кто был на палубе, выпили вина. Иван Месяц показал на судно:

– Я вижу, там есть пушки. А нам их не хватает. Все согласились с ним и решили попробовать снять несколько пушек для «Юстуса». Первыми вызвались на это дело Михаил и Фома, не сиделось им на месте, бросились спускать лодку. За ними пошли Хрисанф и Андрее, один другому под стать великаны. И Месяцу было любопытно, оставил на «Юстусе» за себя Тойво. При полном штиле, что установился, достигли «Vagabundo» в несколько взмахов весел. Взобрались на судно по свисающим к воде оборванным вантам. Огляделись вокруг себя: палуба была пуста – если прежде и находилось что-нибудь на палубе, то оказалось за бортом во время шторма; вместо мачт из палубы торчали два пенька-обломка; следы пожара присутствовали всюду – от носовой фигуры до кормы; фальшборт поч-ти отсутствовал, доски обшивки во многих местах были проломлены ядрами или измочалены картечью, зияли в палубном настиле черные провалы, из которых исходил отвратительный запах тления.