Рыцари морских глубин

У меня состоялся неприятный разговор с замполитом Юрием Павловичем Зуевым. Я лишился знака «Отличник ВМФ» и увольнений на берег. Лодка наша перешвартовалась к дальнему пирсу, а «Боевой петух» ушёл в Индонезию. С Раисой мы встретились через… полтора года. Но то будет другая история.

Той снежной зимой женился старшина второй статьи Виктор Деревягин, командир отделения электрооператоров, отличный, весёлый парень. Невеста была старше его, в очках и не очень, чтобы очень…

— А, поживу, потом разведусь, — посмеивался он. Мы завидовали ему.

23 февраля 1964‑го года я, Игорь Ставицкий и лейтенант Малкиев несли патрульную службу у Дома офицеров флота. По случаю Дня советской армии и военно–морского флота здесь намечалось торжественное собрание с праздничным концертом, и офицерьё с жёнами валило валом. Ядрёный красномордый крепыш в форме полковника морской пехоты приказал нам открывать двери перед входящими дамами и высокопоставленными начальниками.

— Приедет жена адмирала Амелько, так вы тут смотрите у меня! Не то я вас! Ы-ы! — рявкнул полковник. — В два счёта на гауптвахту упеку! Ы-ы! — показал он волосатый кулачище, и крутнувшись на каблуках коротких хромовых сапог, скрылся за стеклянными дверями фойе. Лейтенант Малкиев от страха вспотел. Дрожащей рукой выхватил носовой платок, стал вытирать испарину на лбу.

— Это что за чудак на букву «мэ» выискался, товарищ лейтенант? — сочувственно спросил Игорь Ставицкий. — Бербаза паршивая! Краснопогонник!

— Тише ты! — испуганно пролепетал Малкиев. — Это же комендант Владивостокского гарнизона полковник Грищенко! Ему снять с меня погоны — раз плюнуть! У него и генералы рыдают.

Мягко подкатила «Чайка». Грищенко тут как тут. Из окна фойе следил, чтобы не прозевать машину жены командующего Тихоокеанским флотом. Подлетел, услужливо дверцу открыл. Из машины вышла элегантная женщина лет двадцати семи, в чёрном платье со шлейфом, в шляпке с вуалью, опущенном на красивое, миловидное лицо. Комендант подхватил даму под локоток, изгибаясь в поклонах и рассыпаясь в комплиментах, повёл ко входу. Игорь и я двери перед ними нараспашку — н-на! Комендант и молодая адмиральша прошли, и чёрт дёрнул меня за язык ляпнуть им вслед:

— Грищенко леща бросает жене командующего!

Тихонько так, как думалось мне, сказал. Малкиев опять с лица сошёл, бледный сделался как полотно. Накинулся на меня:

— Ты в своём уме? А если бы он услышал! На губу захотел?!

Минут через десять Грищенко воротился, подошёл ко мне, похлопал по плечу своей сильной мужицкой рукой, наставительно, с укором и с некоторой обидой в голосе произнёс:

— Не леща, товарищ старший матрос, а уважение к даме!

Он резко повернулся, ухватился за массивную дубовую, с медными набалдашниками ручку, рванул с психу тяжёлую дверь и потерялся за ней.

По возвращении в бригаду перепуганный до смерти Малкиев, не жалея красок, во все подробностях обрисовал этот эпизод офицерам К-136. Ох, и ржали они! И ещё долго по кубрикам и отсекам кочевала фраза, ставшая поговоркой: «Не леща, а уважение к даме». Надо же! Оказывается, комендант услышал мои слова, брошенные ему в спину. И простил! Настоящий полковник!

На смену сырой, промозглой зиме пришла ранняя весна. Некоторые наши офицеры ушли в отпуск. Их временно заменили неизвестно откуда и кем присланные «чудо–специалисты». Вместо командира БЧ‑2 Тушина пришёл некий капитан–лейтенант Юрченко, «поплавок» — надводник по прозванью «пятнадцатилетний капитан». Командира БЧ‑1 Косолапова подменил старший лейтенант Аббакумов, более известный в БСРК под прозвищем Чёрная Борода. Об этих «кадрах» надо рассказать особо. Заслужили!