Рыцари Нового Света

Речь до сих пор шла о стрелах, какие конкистадоры называли «чистыми». То есть — без яда. Испанцам несказанно повезло в том, что ацтеки и прочие индейцы Северной Америки, а также майя, инки, муиски и арауканы, видимо, полагаясь на свою силу, не использовали отравленных наконечников стрел. С этим страшным и коварным оружием конкистадоры впервые столкнулись в Дарьене (Панама), а затем в Венесуэле и в Колумбии, в Аргентине и в Парагвае, где, кроме того, индейцы стреляли отравленными шипами, выдувая их через тростниковые трубки (сербатаны), и цепляли обмазанные ядом колючки на деревья и кусты. Отравленные стрелы вызывали у испанцев панический ужас — и было отчего. Конкистадор-поэт Хуан де Кастельянос видел, в каких страшных мучениях умирали раненные «травой» (так испанцы называли яд), и в своей эпопее писал: мол, возблагодари Бога, если тебе довелось погибнуть в честном и открытом бою, а не от «травы», ибо «это худшее зло из тысяч зол». Любое ранение такой стрелой, пустяковая царапина, приводили к смерти в мучительной агонии, длившейся от суток до недели. По свидетельству Агуадо, яд «вызывает у человека дрожь и сотрясение тела и потерю разума, из-за чего он начинает говорить ужасные, устрашающие и святотатственные слова, неподобающие христианину при смерти». Бывали случаи, когда раненый не выдерживал пытки и, нарушив церковный запрет, кончал жизнь самоубийством.

Конкистадоры настойчиво искали противоядия, пытали индейцев, стараясь выведать тайну, но те и сами не знали защиты от собственного оружия. Оставалось только два средства спасения — и оба крайне жестоких. Первый — вырезание стрелы с корнем из тела; на этот случай хирург носил с собой остро заточенный нож и моментально производил раненому болезненную операцию. Если же стрела задевала, скажем, ухо или палец, то конкистадор, не дожидаясь хирурга, сам отрубал их. Второй способ — прижигание; поэтому иногда перед боем испанцы накаляли докрасна в жаровне кинжалы. Увы, и эти жестокие средства помогали далеко не всегда.

У горных индейских народов в качестве метательного оружия, наряду с луком, широко использовалась праща. Это согнутая пополам веревка, посередине с утолщением из кожи, куда вкладывался камень; веревку брали за два конца, раскручивали над головой, затем один конец отпускали и камень летел в заданном направлении. Не бог весть какое мудреное оружие, но неприятностей оно могло причинить немало. По отзывам конкистадоров, меткость индейских пращников была невероятной, а сила полета камня немногим уступала аркебузной пуле. Один из испанцев вспоминает, как камень, выпущенный из пращи, угодил в голову коню и уложил его замертво; другой рассказывает, как камень попал в его меч и разломил его. Правда, меч был старый и, верно, не толедской стали.

Луки хороши для дальнего боя. Когда же противники сближаются, наступает черед дротика. Он летит не так далеко, как стрела, зато он прочнее и мощнее, и если попадет в противника с близкого расстояния, то может пробить и доспехи. Ацтеки, инки и муиски использовали для метания дротика особое приспособление, которое значительно увеличивало дальность его полета. Это что-то вроде деревянного рычага, прикрепленного к запястью руки, куда вкладывался конец древка дротика; при броске рычаг распрямлялся, тем самым как бы продлевая движение руки. Такое же приспособление знали римляне (аментум), только оно представляло собой кожаную петлю.

Длинных копий индейцы не имели, да они им были как бы ни к чему при наличии лука и дротика. И вот здесь индейцы заблуждались, ибо длинные копья могли служить эффективным противодействием кавалерии. Это, в конце концов, поняли арауканы, отбросили свои луки и дротики, сделали семиметровой длины копья и стали сбиваться в эскадроны на манер древнегреческих и римских фаланг. И об эти эскадроны бесславно разбивалась испанская конница.

И вот противники сходятся в ближнем бою и выхватывают палицы. Индейские палицы были самых различных форм и размеров. Среди этого разнообразия можно выделить три основных типа. Первый — палицы деревянные, то есть попросту дубины, утолщавшиеся от рукоятки к концу. Но, в отличие от русской дубины, индейские сработаны из фантастически крепких американских сортов дерева, таких, например, как парагвайское кебрачо. Название этому дереву дали испанцы, и происходит оно от двух слов: «кебрар» (ломать, разбивать) и «ача» (топор). Рассказывают, как один индеец на свою беду поспорил с чапетоном, что тот за сто ударов топором не перерубит деревце с руку толщиной. Испанец нанес по дереву девяносто девять ударов топором и оставил на стволе зарубку, а сотый удар он вне себя от ярости обрушил на голову ни в чем не повинного туземца. Стоит ли удивляться, что такие деревянные палицы с легкостью крушили железные нагрудники и каски испанцев?