Рыцари плащаницы

– Он уничтожит ее. В юности я был христианином и не могу позволить свершиться святотатству. Я собирался отвезти плащаницу в Константинополь. Император ромеев даст за нее много денег.

– Ошибаешься! В Константинополе есть своя плащаница. Зачем им еще одна?

– Вы, франки, не умеете торговать, – усмехнулся Ярукташ. – Император заплатит! Потому что плащаница в руках рыцарей-монахов принесет ему столько бед, что он предпочтет иметь ее, даже если она не подлинная. Греческие монахи разберутся, какая настоящая, для христиан такая реликвия должна быть одна…

– Ты не смог бы украсть ее. Роджер не расстается с сумкой и сразу заметит пропажу.

– Ночью он спит. И уверяю: ничего не узнает…

Ярукташ склонился к Козме и стал шептать ему на ухо. Тот только головой качал, внимая.

– Зачем ты рассказал это мне? – спросил Козма, когда Ярукташ умолк.

– Мне стыдно, что я замыслил низкое. Я прошу тебя не рассказывать Роджеру. Я все исправлю. Эмир Азни не должен быть вором!

– Ты еще не эмир. Обсудим это за ужином. Пригласи Алиенору. Пусть сама скажет. Не то выдаем замуж, не спросив!

– Слушаюсь, господин! – склонился Ярукташ.

– Мне дает покоя еще одно, – задумчиво сказал Козма. – Саладин не хочет отпускать Роджера. Как бы он чего…

– Султан всегда держит слово. Если скажет, что Роджер свободен, то беспокоиться не о чем.

– Так-то оно так… – задумчиво произнес Козма по-русски. Он встал из-за стола.

– Ты позволишь, господин? – спросил Ярукташ, протягивая руку к кувшину.

– Забирай! Угости Алиенору. Мы и в самом деле виноваты перед ней…

– Меня беспокоит другое, – еле слышно произнес Ярукташ, когда Козма вышел. – Саладин назначит меня эмиром, но надолго ли? Вчера я видел на стене Имада. Эмиры в замок по веревке не лазают…

* * *

Саладин проснулся от того, что кто-то тронул его за плечо. Над ним со светильником в руках стоял слуга.

– Прости, господин! Из Азни в лагерь пробрался перебежчик, правоверный. Хочет говорить с тобой!

– Зови! – распорядился Саладин, подсовывая под спину подушку.

– Он… – замялся слуга.

– Что?

– От него воняет дерьмом. Говорит, что выбирался из замка через нечистоты.

– Я не женщина…

Перебежчик, ступив в шатер, повалился ниц у входа.

– Иди ближе! – велел султан.

– Господин! От меня истекает зловоние…

– Потерплю! – усмехнулся Саладин.

Когда ночной гость приблизился, от него и в самом деле шибануло дурным запахом. Саладин сморщился, но промолчал.

– Кто-ты? – спросил султан, разглядывая перепачканное лунообразное лицо перебежчика.

– Ярукташ, евнух из гарема Имада, эмира Эль-Кудса.

– Он уже не эмир, – усмехнулся Саладин.

– Я понял это, увидав его на стене Азни.

– Имад говорил, что ты не глуп. Но что ты делал на стене во время приступа?

– Защищал ее. По велению хозяйки, в прошлом баронессы Алиеноры, а ныне правоверной Айгюль.

– Вместе с многобожниками?

– Разве ты, Несравненный, не прибегаешь порою к их помощи?

– Очень даже не глуп, – задумчиво произнес Саладин. – Имад не врал.

Ярукташ поклонился.

– Как ты выбрался из замка?

– Через подземный ход. По нему из замка текут нечистоты, поэтому никому не приходит в голову, что это тайный проход.

– Ты можешь провести им мамлюков?

– Это будет непросто. Ход узкий, местами приходится ползти, поэтому я так перепачкался. Мы не сумеем незаметно пробраться за стены в большом числе. Франки заметят и легко перебьют нас, бросив со стены свой гром.

– Пожалуй, – согласился Саладин. – Зачем же ты просил разбудить меня?

– Мне стало ведомо, что франки решили перехитрить тебя. Я знаю, зачем Зародьяр тайно приезжал в Эль-Кудс, и что он задумал…

Саладин слушал, не перебивая. Когда Ярукташ закончил, султан некоторое время молчал, погрузившись в размышления и пощелкивая пальцами. Наконец, поднял голову.

– Ты сможешь незаметно вернуться обратно? Чтобы франки не заметили?

– Да, господин.

– Тогда я подтверждаю их желание сделать тебя эмиром. Ты получишь фирман.

– Несравненный! – Ярукташ упал к его ногам.

– Имад говорил, что ты с умом вел хозяйство в Эль-Кудсе. Дела там, действительно, шли хорошо. Только эмир оказался плох…

– Я запомню это несравненный!

– Иди! И пусть все будет так, как задумали франки.

– Несравненный!

– Что еще?

– Я раб Имада…

– Уже нет. Твой бывший хозяин – преступник, приговоренный мною к смерти. Я милостиво даровал ему жизнь, но все имущество его теперь мое. Включая жен, которых я волен продать, если того пожелаю. Ты тоже принадлежишь мне. И я, как твой хозяин, дарую тебе свободу.

– Я недостоин слизывать пыль с твоих сапог!

– Эту право я тебе дарую! – усмехнулся Саладин. – Торопись!..

Однако Ярукташ, выбравшись из султанского шатра, не поспешил обратно, а стал о чем-то расспрашивать дежурившего у костра мамлюка.

– Чтобы я отвел к сотнику Имаду такую вонючку! – возмутился мамлюк. Но когда в его ладонь скатился увесистый золотой кружок, согласно кивнул…

* * *