Рыцари плащаницы

Саладин жестом подозвал начальника конницы и молча указал ему на флаги. Лицо тысяцкого скривилось, но он послушно склонил голову. Саладин мысленно усмехнулся. Будешь знать, как выезжать из рядов, подсказывая султану, что делать! Знай свое место! Твои конники застоялись, пусть потаскают трупы!

Саладин тронул поводья и неспешно поехал прочь. Каждый шаг жеребца отдавался болью в спине, но султан держал на лице прежнюю, бесстрастную маску. Разве что выглядел угрюмее обычного. Но это легко объяснить — приступ не удался. Иншалла!

Слуги у султанского шатра засуетились, завидев приближающего повелителя. Одни тащили подушки, другие кувшины с водой и блюда с финиками и смоквами — султан был скромен в еде, это знал каждый мамлюк в войске. Поэтому не роптал на свой скудный обед… Султан бросил поводья слуге, осторожно сполз на землю. Спина продолжала ныть, но Саладин не пошел в шатер, где наконец-то смог бы прилечь и дать спине покой. Слуга расстелил на земле коврик, султан отдал ему пояс с саблей и опустился на колени — лицом к Мекке. Вокруг сразу же опустело, слуги и охрана попрятались. Саладин творил намаз ввиду всего войска, как привык это делать много лет. Он знал, что тысячи глаз следят за каждым его движением, многие сотники, десятники и простые воины тоже расстелили свои коврики и сейчас покорно следуют его примеру. Саладин знал, что его считают благочестивым, но сам он таковым не был. Султан не может весь день проводить в молитвах, он не дервиш. Но пусть войско видит твою ревность в вере. Мамлюк должен помнить, что идет священная война против неверных, и смерть в бою несет ему рай…

До тридцати лет Саладин жил в свое удовольствие, рассеянно проводя дни в неге и развлечениях. Много вина было выпито, сотни женщин дарили ему ласки… Захватив власть в Каире, Юсуф, сын Айюба, как тогда его звали, впервые понял, что возвыситься в этом мире очень непросто, но куда труднее власть удержать. Распутники и обжоры на тронах слишком много времени тратят на поиски удовольствий, в то время как надо неусыпно следить за своим окружением, своевременно выявлять недовольных и умышляющих… Те, кто охвачен страстями, уязвимы. Поднаторевшие в интригах придворные быстро постигают слабости правителей и начинают их использовать. Добро еще, когда для своего возвышения или получения богатых подарков. Нур-ад-Дина зарезали, когда он, пьяный, спал в своем шатре. Сколько правителей умерли, отведав питья, поднесенного руками подаренной наложницы!.. Простому мамлюку трудно понять, почему он должен отдавать свою жизнь за султана, который живет в обжорстве и блуде, в то время как он, мамлюк, голодает, мерзнет и месяцами обходится без женской ласки. Но если султан, у ног которого ползают эмира и беки, по приказу которого могут убить любого, ест ту же пищу, что и простой воин, пьет только воду и не возит с собой жен, он заслуживает не просто уважения, а поклонения. За таким идут, не глядя, жизнь отдают, не раздумывая. Искусству управлять многотысячными толпами людей нигде не учат, да и научить этому невозможно. Это либо дано человеку с рождения, либо нет. Поэтому одни поднимаются с самых низов к вершинам власти, а другие служат навозом, удобряющим поля, где взрастают для мудрых розы славы и богатства.

«Если ты не сумел возвыситься хотя бы в своем селении, если, получив власть и богатство по рождению, не смог их удержать, ты навоз! Ты пыль, которую топчет сапог повелителя, и которую смахивают долой, когда повелитель прикажет почистить сапоги. Навоз хоть ценен селянину, запахивающему его в землю для будущего урожая, а пыль только мешает, ее не жалко!» — это правило Саладин усвоил давно. Он с искренним восхищением думал о своем враге Конраде, но с брезгливостью — о тех, кто лежал сейчас недвижимо под стенами Тира. Они отправились на смерть, но могли ее избежать. Если б, подойдя к городу, действовали быстро и отважно. Что трусить пред вратами рая?! Поставить лестницы в ряд, взлететь вверх по ступенькам, в то время как твои товарищи из-за щитов стрелами не дают защитникам крепости сталкивать с лестниц. Ворваться на стены и драться с остервенением, больше думая о том, как убить врага, чем ожидая от него милости. Злость и отвага способны творить чудеса. Много лет назад покойный король Балдуин, пятнадцатилетний мальчик, с пятью сотнями рыцарей напал на семитысячное войско Саладина и гнал его три дня, едва не захватив в плен самого султана. Роджер из Маргата тоже едва не пленил его, хотя рыцарей у франка было втрое меньше. Мамлюки вполне могли захватить ворота Тира и открыть их, конница довершила бы дело. Погибли б многие, но те, кто уцелел, стали бы сотниками, эмирами и беками. Мамлюки струсили, в результате их все равно зарезали. Как баранов. Презренные трусы! Кто жалеет пыль, стряхиваемую с сапог?..