Рыцари Серебряного Щита

— Они — со мною.

— Они — гости нашей дружины и останутся тут до утра.

— Ну, ещё посмотрим!

Твардовский вырвал фляжку из рук вожатого и швырнул её с проклятиями в костёр.

Пламя взметнулось вверх, поленья зашипели, как сто огромных змей, и костёр вдруг потух. Чёрная, пушистая темнота опустилась на лес, ослепила пионеров.

— Куда бежишь?

— Стой!

— Дайте свет!

— У кого есть фонарик?

— Развести огонь!

Вспыхнули фонарики, беспокойно рассекая темень узкими лентами света, кто-то чиркнул спичку и поднёс её к горсти сухой хвои. Перепугавшийся было костёр понемногу разгорался, неохотно расширяя круг света, но наконец снова взметнулся вверх, начал трещать и шуметь.

— Где этот пьянчуга?

— Где дети?

Ни детей, ни чернокнижника не было. Зато из леса, прямо на огонь костра, вышли мы оба — я и Андрейкин папа, который нёс за пазухой сонную, измучившуюся Сороку. Делегатка Совета Лесных Зверей сделала всё, что было в ее силах, — она вела нас до той поры, пока не опустились сумерки, пока ещё хоть что-нибудь различали в темноте её птичьи глаза.

— Можем мы поговорить с вожатым? — спросил я.

— Слушаю вас.

— Не видели ли вы случайно четверых ребят? Одна девочка носит очки, у другой косички, как мышиные хвостики…

— Один мальчик очень серьёзный и любит жуков, — вставил папа Андрейки, — а другой…

— Знаю, знаю, — прервал его вожатый. — Они были тут ещё минуту назад и исчезли самым таинственным образом.

— Исчезли… — как эхо, повторили мы. — А ведь это наши дети.

— Да, они исчезли самым таинственным образом. Я вам обо всём расскажу, но сейчас не теряйте время попусту. Надо их искать. Горнист, играй тревогу!

Маленький пионер подошёл к костру, приложил к губам горн.

«Тра-та-та! Тра-та-та!» — полились быстрые, нетерпеливые звуки.

— В лагере трое останутся на вахте! А остальные идут со мной. Взять с собой фонари! — отдавал приказания вожатый.

Когда через несколько минут мы были готовы к маршу, неожиданно примчался запыхавшийся Азор, который всё это время обгрызал кости возле кухни.

— Где ребята? — строго спросил я его. — Оставил их одних, ты, противный обжора! Помоги же хоть теперь нам разыскать их.

Пёс, прося прощения, лизнул мне руку, потом опустил морду к самой земле и начал принюхиваться. Он дважды обежал поляну, приостановился на том месте, где наши дети сидели у костра, втянул ноздрями воздух и двинулся в лес. Мы — за ним.

Когда деревья со всех сторон окружили нас, при свете фонарей мы увидели сломанную ветку, а потом и глубокий след чьей-то ноги, оставшийся на росной траве.

— Хорошо ведёт. Умный пёс, — похвалил Азора вожатый. — Мы скоро их нагоним.

ГЛАВА XV, в которой суд оглашает в Лысом Урочище приговор, третий раз всходит Луна и Рыцари Серебряного Щита принимают решение пересесть из сказки в ракету

— Мы — на месте, — сказал чёрт Гараб, снял с плеч двустволку и оперся на неё. — Это здесь.

— А ты не заблудился? — спросил Твардовский. — Ночь тёмная, пуща густая…

Один глаз у дьявола засверкал красным огнём, чёрт нетерпеливо махнул хвостом.

— Как-никак, а я ведь охотник, покровитель всех браконьеров. Велели мне вести к Лысому Урочищу — вот я и привёл.

Ребята стояли тут же, рядом, и озирались по сторонам. Они находились на вершине отвесного холма, склоны которого были покрыты сухой травой. Внизу плотным кольцом теснились сосны, похожие в темноте на выщербленную стену. На самой вершине холма когда-то росла вековая ель, но теперь она лежала на земле, поваленная бурей. Ветви её, торчащие во все стороны, замерли в полной неподвижности. Причудливо переплетённые корни, словно змеи, извивались над глубокой воронкой. У самого края воронки рос одинокий лесной цветок, известный под названием «медвежье ухо», или коровяк.

— Мы скоро вернёмся. Сядьте и подождите нас, — попросил Твардовский. — Вот здесь, вокруг цветка. Он днём спит, а ночью распускает свои лепестки.

Чернокнижник и Гараб, держась за руки и о чём-то перешёптываясь, спустились с холма и исчезли в ночном мраке.

Ребята послушно присели на корточки вокруг «медвежьего уха». Нагретый за день солнцем песок был ещё тёплый, но в воздухе плавала прохлада. Над пущей скользил лёгкий ветерок, шалью овивая вершину Лысого Урочища.

Кристя вытянула перед собою замёрзшие руки.

— Жаль, что нет костра…

Цветы коровяка дрогнули, раскрылись шире, начали лучиться жёлтым светом. От них шло тепло и струился густой, медовый, сонный аромат.

— Греет, — шепнула Данка. — Там, в лагере, был костёр и вдруг погас. Почему это мы, вместо того чтобы спать, пошли сюда?

— Меня что-то тянуло, но только не за руку, — сказал Андрейка. — Так… будто где-то в животе…

Здись потёр рукой лоб, тряхнул головой.

— Он нам велел идти с ним… Потому что мы будто бы Рыцари Серебряного Щита и будто бы тот Клад мы нашли вместе, мы и подписали… Я уже плохо помню, что он говорил. Мне не хотелось, но я всё-таки пошёл. Что-то меня как бы подталкивало.