Рыцари свастики

— Поскольку речь идет о телевидении и радио, — заявил он, — я должен и хочу с удовольствием констатировать, что НДП не подвергалась никаким ограничениям, за что я сердечно благодарен телевидению, а также радио… Что же касается ХДС, то он совершенно уместно ограничился лишь деловыми аргументами в спорах с НДП.

В своем же кругу он выразился более четко:

— Первая битва за прорыв кончилась победоносно.

Услышав это, лидер баварских неонацистов Бенно Германсдерфер уверенно прогудел:

— В этот прорыв двадцатого ноября хлынут настоящие баварские патриоты. Будьте спокойны, господа, мы переломим хребет свободным демократам.

В «Итальянской Остерии»

В мюнхенском «Латинском квартале» Швабинге есть старинная закусочная, которую показывают иностранным туристам. Она известна тем, что в свое время, на заре политической карьеры, сюда любил захаживать Адольф Гитлер со своими баварскими друзьями Герингом, Гиммлером и Штрейхером. Гитлер поглощал здесь овощные блюда и развивал перед своими слушателями захватывающие перспективы. Об этом не раз уже подробно рассказывал своим постоянным клиентам хозяин закусочной, которая теперь называется «Итальянская остерия». В те годы он был молодым официантом и частенько обслуживал будущего фюрера.

Бенно Германсдерфер заглядывает в «Остерию» довольно частенько вместе со своим другом Отто Гессом, ответственным за пропаганду в НДП, бывшим оберштурмбаннфюрером СА, членом нацистской партии с 1930 года. Отто Гесс немного старше, ему пятьдесят восемь лет. Но они оба в прошлом фронтовые служаки, а сейчас видные деятели в НДП, и им есть о чем поговорить. Судье Бенно пятьдесят лет, но он еще полон сил и бодрости, несмотря на то, что во время войны судьба забросила его на Восточный фронт и партизаны в России попортили ему немало нервов. Волосы его тронуты сединой, но он не чувствует тяжести лет. На его квадратном лице часто играет самодовольная улыбка.

У Бенно Германсдерфера есть маленькая слабость, в которой он не сознается даже близким друзьям. Но ее давно заметил наметанный взгляд хозяина заведения. Приходя в «Итальянскую остерию», судья любит как бы случайно садиться на то самое место, за тот самый столик, где, по рассказам, имел обыкновение сиживать фюрер. И у него всегда портится настроение, если это место уже занято.

Сегодня у него было отличное настроение. Он восседал там, где ему хотелось, и с наслаждением втягивал в себя густое пиво. Оставалось два дня до выборов в баварский ландтаг, и он докладывал обстановку высокому гостю, Адольфу фон Таддену. Кроме них двоих, за столом сидели Отто Гесс и Рихард Грифе.

— В Баварии 6,8 миллиона избирателей. Наша задача — набрать по всей земле не менее пяти процентов голосов и не менее десяти процентов в одном из семи избирательных округов 37. В качестве главного плацдарма для нашего натиска мы выбрали Среднюю Франконию. Там у нас наиболее крепкие позиции и обеспечена поддержка крестьян и жителей мелких и средних городков.

Бенно Германсдерфер сделал паузу и отхлебнул пива. Собеседники слушали его внимательно и не прерывали. Чувствуя себя хозяином положения, он не спеша продолжал:

— В Средней Франконии живет пятнадцать процентов всего баварского населения. Но это в основном протестанты, особенно франконский Ансбах. Поэтому мы бросили в Среднюю Франконию наши лучшие пропагандистские силы. Мы провели там шестьсот собраний — столько же, сколько во всем Гессене. Там мы распространили пятьсот тысяч листовок и семьсот пятьдесят тысяч экземпляров «Дейче нахрихтен».

Фон Тадден удовлетворенно хмыкнул и добавил, обращаясь к Бенно:

— По моему указанию в Среднюю Франконию прибудут завтра четыреста добровольцев из всех партийных организаций. Они помогут своим однополчанам в решающем сражении.

В это время в закусочную ввалился огромный детина в запыленных крагах. Он обвел глазами зал и направился к столику, где сидела компания лидеров НДП. Подойдя к фон Таддену, он выпятил грудь, приложил руку к голове и громыхнул на весь зал:

— Рапортую: шестьдесят добровольцев из Эннепе и десять машин с громкоговорителями прибыли.

— Спасибо, дорогой, спасибо, — спокойно ответил фон Тадден и пригласил его сесть рядом.

— Легки на помине, — широкая улыбка играла на лице барона. — Вот видите, господа, первые подразделения уже выходят на исходные позиции.

К их столику подошел молодой мужчина высокого роста, сидевший в углу закусочной.

— Разрешите представиться, я журналист из местной газеты «Ди Глокке». Не могли бы вы ответить, господин Тадден, по какому случаю прибыли сюда ваши люди? Эннепе — это ведь не близкий край, а Рурская область.

— Они просто хотят попьянствовать пару дней, — довольно холодно ответил барон, стараясь, однако, сохранить полную безмятежность.

Рихард Грифе вздрогнул, услышав голос журналиста, и весь как-то съежился.

— Что с тобой, Рихард? На тебе лица нет, — удивленно спросил его фон Тадден, когда журналист отошел от их столика.

Грифе, совершенно растерянный, смотрел вслед удалявшейся фигуре и почему-то шепотом ответил:

— Это ведь Вальтер Биркнер.