Рыцари удачи. Хроники европейских морей.

Есть рснования полагать, что «греческий огонь», может быть в несколько ином составе, был известен по крайней мере родосцам, применившим его против римлян в конце II века до н. э., а возможно, его знали даже во времена осады Трои. В первом столетии нашей эры «зажигательные снаряды», по словам историка Тацита, употребляли римляне, а в пятом или шестом их упоминают легенды об Артуре, сложившиеся, правда, много времени спустя после его гибели. Согласно преданиям, «дикий огонь» (не «греческий»!) применяли бритты против арабских пиратов при нападении их на Британию: «Случилось однажды, что неверные сарацины высадились на берег Корнуэлла вскоре после ухода саксонцев. Когда добрый принц Бодуин узнал, где они высадились, он тайно и скоро собрал в том месте своих людей. И еще до наступления дня он повелел развести дикие огни на трех своих кораблях, поднял вдруг паруса, подошел по ветру и вторгся в самую гущу сарацинского флота. И говоря коротко, с этих трех кораблей огонь перекинулся на суда сарацинов и спалил их, так что ни одного не осталось.

Снаряды «жидкого огня». Реконструкция.

А на рассвете доблестный принц Бодуин и его дружина с кликами и возгласами напали на неверных, перебили их всех числом сорок тысяч и ни одного не оставили в живых». Возможно, впрочем, что речь идет здесь о брандерах - судах, начиненных горючими материалами, подожженными и пущенными по ветру на неприятеля. Текст допускает и такое толкование. Но это могло быть и какое-то подобие «греческого огня», в то время уже известного многим. В 1185 году такое оружие применяли половецкие воины, метавшие его из специальных ручных приспособлений.

«Для сожжения вражеских кораблей применяется горючая смесь смолы, серы, пакли, ладана и опилок смолистого дерева»,- сухо информирует Эней Тактик в сочинении «Искусство полководца», датируемом примерно 350 годом до н. э. Судя по описаниям Анны, нефть, смола, сухие поленья и камни были обычным снаряжением дромонов. В этих двух рецептах, разделенных полутора тысячами лет, общее - только смола. Но вряд ли стоит сомневаться, что Эней охотно подписался бы под словами византийской царевны, повествующими о воздействии этого оружия на «варваров»: ведь они «не привыкли к снарядам, благодаря которым можно направлять пламя, по своей природе поднимающееся вверх, куда угодно - вниз и в стороны». Снаряды эти упаковывались в глиняный шарик, чем и объясняется распространение огня «куда угодно». Шарик лопался с невообразимым грохотом либо в воздухе, либо при соприкосновении с твердой поверхностью и выделял при этом не только огонь, но и изрядную тучу смоляного дыма, способную служить укрытием целых эскадр.

Византийский император Лев VI Мудрый (он же - Философ) пишет в своей «Тактике», что на носах кораблей первоначально устанавливалась выложенная медью метательная трубка, находившаяся на попечении одного из носовых гребцов, обученных обращению с нею. Позднее эти трубки монтировались в пасти драконов и химер, украшавших форштевни, а еще позднее фигуры этих созданий разъезжали по всей боевой палубе, надежно прикрывавшей гребцов, неизменно оказываясь там, где требовалось их присутствие. При неудачном «выстреле» глиняные шарики лопались в воздухе, и огонь рассеивался, не поражая цели.

Пирофоры - «огненосные» суда - по-видимому, были на особом учете и составляли отдельный класс независимо от входивших в их число конкретных типов. Только тогда становится понятной фраза Льва Диакона: «Кораблей было: с жидким огнем - 2000, дромонов - 1000, грузовых кораблей, имевших провиант и военное снаряжение - 307». Эта фраза попутно разрешает и спор о том, обязательно ли дромоны были огненосными. Как видим - не обязательно.

Да, военный флот Византии поистине был грозной силой - самой грозной для своего времени. Он долго был единственным и безраздельным хозяином в Море Среди Земель, никто не мог противостоять талассократии ромеев, и ни с кем не желали они ею делиться. Тем неожиданнее оказалось появление в зарезервированных ими для себя водах арабов - погонщиков верблюдов, варваров, впервые, кажется, упомянутых полководцем Ксенофонтом, учеником Сократа. Впрочем, пришельцы эти вполне искренне считали варварами как раз ромеев, чья речь нисколько не была похожа на речь арабов - «отчетливо говорящих» (именно таково значение этого слова). Мало того - даже и вера у них была какая-то... неверная.

Так полагали и те, и другие. И столкновение между ними не замедлило воспоследовать. В Средиземном море встретились два самых сильных и совершенных флота мира.

Схолия вторая. ЛЬВЫ МОРЯ.

Арабы вышли на морскую арену как наследники многовековой легендарной славы финикиян, не сумевших пережить завоевания Александра Македонского.

Их корабли, строившиеся на верфях города Фарса, наполнили новым смыслом библейские фразы о «фарсисских кораблях»,- и точно так же, как их седые тезки, они «издалека добывали хлеб свой».