Рыцари удачи. Хроники европейских морей.

Количество весел средиземноморского фрегата и сочетание их с парусом не могут не напомнить абсолютно такое же маленькое суденышко римлян времени Цицерона - актуариолу (характерно, что актуариола - это уменьшительное от актуария, не мог ли и маленький фрегат сосуществовать с большим - нефом?), а также барку (будущий баркас), предназначенную для высадки на берег, и некоторые другие типы античных судов с аналогичными функциями. Греки называли буксируемую лодку efolkion, у римлян это слово стало звучать как хелкиарий (от helcium - «ярмо» для крепления буксирного каната), а у арабов фулк, фулук, фулука стало уже самостоятельным типом судна, ничего общего не имеющим со своим первообразом, как и произошедшие от него небольшая турецкая фелука (фелюга) или северный хулк, хольк.

Вот как описывает Робер де Клари преображение мирного нефа в «опасный» и его участие в боевых действиях: «И когда нефы и все другие суда венецианцев были введены в гавань и стали в безопасности... дож Венеции сказал, что он поставит орудия на своих нефах и лестницы, с которых будет произведен приступ стен... Дож Венеции приказал соорудить дивные и прекрасные осадные орудия, ибо он распорядился взять жерди, на которых крепят паруса нефов, длиною едва ли не в 30 туаз (58,47 метра) или даже более того, а потом он приказал хорошенько связать их и закрепить прочными канатами на стенах, и устроить поверх них добрые мостки и оградить их по краям добрыми поручнями из веревок; и каждый мостик был столь широк, что по нему могли проехать бок о бок три вооруженных рыцаря. И дож повелел хорошо укрепить мостки и прикрыть их с боков столь прочными кусками эксклавины (грубого холста) и парусины, что тем, кто проезжал по ним, чтобы участвовать в осаде города, нечего было опасаться стрел ни из арбалетов, ни из луков; и каждый мостик находился на высоте 40 туаз (77,96 метра) над нефом, а то и больше; и на каждом юиссье был мангоннель (колесная баллиста), который мог метать камни так далеко, что они били по стенам и достигали города. (...) Когда корабли должны были вот-вот причалить, венецианцы взяли тогда добрые канаты и подтянули свои корабли как можно ближе к стенам; а потом французы поставили свои орудия, свои "кошки", свои "повозки" и своих "черепах" для осады стен; и венецианцы взобрались на перекидные мостки своих кораблей и яростно пошли на приступ стен; в то же время двинулись на приступ и французы, пустив в ход свои орудия. (...) Венецианцы подготовили к приступу перекидные мостики своих нефов, и свои юиссье, и свои галеры; потом они выстроили их борт к борту и двинулись в путь, чтобы произвести приступ: и флот вытянулся по фронту на доброе лье; когда же они подошли к берегу и приблизились насколько могли к стенам, то бросили якорь. А когда они встали на якорь, то начали яростно атаковать, стрелять из луков, метать камни и забрасывать на башни греческий огонь; но огонь не мог одолеть башни, потому что они были покрыты кожами... И во всем флоте имелось не более четырех или пяти нефов, которые могли бы достичь высоты башен - столь они были высоки; и все яруса деревянных башен, которые были надстроены над каменными, а таких ярусов там имелось пять, или шесть, или семь, были заполнены ратниками, которые защищали башни. И пилигримы атаковали так до тех пор, пока неф епископа Суассонского не ударился об одну из этих башен... а на мостике этого нефа были некий венецианец и два вооруженных рыцаря; как только неф ударился о башню, венецианец сразу же ухватился за нее ногами и руками и, изловчившись как только смог, проник внутрь башни (...) и в башню взошел затем другой рыцарь, а потом и еще немало ратников. И когда они очутились в башне, они взяли крепкие веревки и прочно привязали неф к башне, и, когда они его привязали, взошло множество воинов, а когда волны отбрасывали неф назад, эта башня качалась так сильно, что казалось, будто корабль вот-вот опрокинет ее или... что силой оторвет неф от нее». Так воевали средневековые итальянские нефы... или все же фрегаты?

Чтобы разобраться в биографиях судов, в происхождении и трансформациях их названий, нелишне делать это с оглядкой на эпоху, особенно если эта эпоха - средневековая, межвременье.

Ушли в прошлое классические греческий и латинский.

Нет еще испанского языка, есть так называемая «народная», или «кухонная» латынь, подобно губке впитывающая в себя германские, кельтские, иудейские и арабские корни, изменяющая первоначальные значения латинских слов и утверждающая новые. Лишь к концу XV века кастильское наречие превратит этот волапюк в тот испанский язык, на коем писал свои донесения Колумб.