Рыцари удачи. Хроники европейских морей

Средние века - это эпоха систематизации и осмыс­ления духовного наследия античного мира (вопреки запретам церкви), эпоха познания окружающего мира (вопреки страху перед ним) и гигантской аккумуля­ции всех видов знания (вопреки господству фантасти­ческих догм и идей). Все, абсолютно все подвергается сомнению.

Был ли в самом начале у мира исток?

Вот загадка, которую задал нам Бог.

Мудрецы толковали о ней, как хотели,-

Ни один разгадать ее толком не смог.

Через пять столетий после Омара Хайяма, автора этого четверостишия, кое-что уже стало известным, но за это «кое-что» подчас расплачивались жизнью или заточением. Гвидо, житель города Ареццо, пример­но в 1025 году изобретает четырехлинеечное нотное письмо - и ему долго приходится доказывать, что это и не наущение диавола (поскольку основной вид музы­кального искусства - церковные гимны и прочие благо­стные песнопения - Господь Бог даровал своей пастве без всяких нот, все же остальные куплеты бессмертия явно не заслуживают). Медики, рискуя взойти на костер, вскрывают трупы, чтобы проверить, так ли уж правы Гален и Гиппократ, а заодно посмотреть, как выглядит вместилище души, о котором много толкуют церковники. Галилей и Джордано Бруно не оставляют камня па камне от здания Вселенной, выстроенного Птолемеем. Универсальнейший ум своего времени Леонардо да Вин­чи изобретает на досуге ласты с кожаным аквалангом и делает наброски геликоптера. Сам превосходный ху­дожник, он, однако, завидует славе Микеланджело, и подозревают, что не без его участия разошелся по Италии слушок, будто бы Микеланджело обманом завлекал к себе в мастерскую нищих и бродяг и распинал их, дабы предельно правдиво изваять своих «Рабов». Скульптору, занимавшемуся анатомией два десятка лет, с трудом удалось отвести от себя удар инквизиции. О Луке Синьорелли говорили, что, когда умер его сын, горячо им любимый, он содрал кожу с еще не остывшего трупа и в течение нескольких часов создал анатомический «портрет» своего ребенка, дотошно за­рисовав все мышцы и сочленения.

Накопление знаний неизбежно приводит к их лите­ратурному и художественному осмыслению. Широчен­ные поля свитков с античными текстами покрываются схолиями - примечаниями и объяснениями «темных» мест, иногда словесными, иногда изобразительными. Многие из этих схолий сохранили самостоятельное значение до наших дней и издаются отдельно: таков, например, комментарий к «Аргонавтике» Аполлония Родосского. В них средневековые толкователи прояв­ляют свою эрудицию. Миниатюры средневековых руко­писей, такие неуклюжие и наивные для неподготовлен­ного глаза, получили новую жизнь в наше время, наряду с древнерусскими иконами. Они выжили, несмотря на то, что в эпоху Возрождения (потому она так и назы­вается) наметился всеобщий поворот к античным эсте­тическим канонам. Это было закономерно, хотя мало кто отдавал себе отчет в то время, что именно средневеко­вая оптика, основанная на учении Эвклида, привела к художественной перспективе Ренессанса. Люди Сред­них веков были верны своим идеалам. Сервет взошел за них на костер. Рыцари (немногие, увы!) считали счастьем быть убитыми за своих дам. Ученик скульптора Вероккио Нанни Гроссо, умирая в больнице, предпочи­тает отправиться прямиком в Ад, нежели приложиться к зацелованному тысячами губ распятию, которое мы бы сегодня назвали ширпотребом. Он готов горячо обло­бызать только распятие работы Донателло, на меньшее он не согласен. Надо вспомнить, что означало в Средние века умереть нераскаявшимся грешником!

Кроме монахов, знакомых нам по сочным зарисов­кам Рабле, Боккаччо, Саккетти, Чосера, Эразма, были еще тысячи других - писателей, художников, лето­писцев, ученых, изобретателей. Многие из них далеко опередили свое время.

Таков, например, итальянец Томмазо Кампанелла, написавший в темнице свой «Город Солнца».

Таков англичанин Роджер Бэкон, примерно в 1280 году выводивший гусиным пером (тоже в темнице): «Можно построить приспособления для плавания без гребцов, так, чтобы самые большие корабли, морские и речные, приводились в движение силой одного челове­ка, двигаясь притом с гораздо большей скоростью, чем если бы они были полны гребцов. Точно так же можно сделать повозки без всякой запряжки, могущие ка­титься с невообразимой быстротой; летательные маши­ны, сидя в которых» человек может приводить в дви­жение крылья, ударяющие по воздуху, подобно птичьим; аппараты, чтобы безопасно ходить по дну моря и рек... Прозрачные тела могут быть так отделаны, что отдаленные тела покажутся близкими, и наоборот. На невероятном расстоянии можно будет читать ма­лейшие буквы и различать мельчайшие вещи, рассмат­ривать звезды, где пожелаем... приблизить к Земле Луну и Солнце... Можно так оформить прозрачные тела, что, наоборот, большое покажется малым, высокое - низ­ким, скрытое станет видимым...»