Рыцари удачи. Хроники европейских морей

Потому-то корабли с драконами и привлекали осо­бое внимание современников. Так были оформлены, например, самые большие из всех известных нам су­дов норманнов, принадлежавшие ярлам Кнуту Могу­чему и Хакону, безуспешно пытавшимся нагнать страх на Олава Святого. У Кнута «был такой огромный боевой корабль, что на нем умещалось шестьдесят скамей для гребцов. На штевне у него была золоченая голова дракона. У Хакона ярла был другой корабль с сорока скамьями для гребцов. И у него на штевне была золоченая голова дракона. На обоих кораблях были паруса в красную, синюю и зеленую полосу. Надводная часть кораблей была покрашена, и вся корабельная оснастка была отличной. У него было и много других больших и хорошо оснащенных кораб­лей». «Большой боевой корабль с головой дракона на носу» велел выстроить и ярл Торольв, а потом подарил его Харальду Прекрасноволосому. Может быть, тот и называл его «Дреки», но во всяком случае это слово отражало бы лишь имя корабля или деталь герба его владельца, но никак не его тип.

Если здесь и вправду имеются в виду гребные скамьи, а не количество гребцов, то эти корабли должны были выглядеть такими же монстрами для своего вре­мени, как плавучие небоскребы эпохи Птолемеев. И функция их была б тогда единственная - устрашение. По первый бой, скорее всего, стал бы для них и послед­ним. Другое дело -- количество гребцов: двадцать-тридцать гребных банок на борт - это совсем близко к стандартам тех столетий, и эти корабли не выглядели бы белыми воронами и спокойно выполняли свою функ­цию. Даже и в этом случае они прозвучали бы дерзким вызовом могуществу Олава Святого, потому что, на­пример, у Торольва и его компаньонов был «корабль на двадцать гребцов (не скамей! - А. С), хорошо сна­ряженный, на котором они раньше плавали викингами». Но... выстрел оказался холостым. Как и еще один, вероятно последний, относящийся к XII веку. Здесь уже и автор саги не скрывает, что очередной «дракон» был прямым подражанием, и его вынужденные «похва­лы по заказу», обычные для саг, звучат довольно кисло: «Эйстейн конунг велел построить большой ко­рабль в Нидаросе (не на верфях ли Олава Трюггвасо-на? - А. С). По размеру и постройке он походил на Змея Великого, корабль, который Олав сын Трюггви когда-то велел построить. На новом корабле тоже спе­реди была голова дракона, а сзади - его хвост, то и другое позолоченное. Борта у корабля были высокие, но нос и корма считались недостаточно высокими. Эйстейн конунг велел также построить в Нидаросе корабельные сараи (для зимней стоянки судов. - А. С.), такие большие, что они казались чудом. Они были из лучшего леса и отлично сплочены».

Свои боевые корабли викинги чаще всего называли поэтическими эпитетами кеннингами или хейти. На­пример - «конь волны» (при этом конская голова на форштевне вовсе не обязательна). Или - «зверь пучи­ны». Или - «скакун корабельного борта». В кеннингах корабля можно встретить упоминания оленей и медве­дей, чаек и ветра, стапеля, лыж и корабельных катков. Особенно часто в них фигурирует священное дерево askr (ясень потому .норманнов, как уже творилось, звали аскеманнами), bord (борт, щит) и skeid (щит, за­щита, убежище). Последнее было самым популярным, и произошедшее от него древнеанглийское sket (быст рый, скорый), возможно, указывает на класс или тип особо быстроходных судов. Думается, то были снеккьи, и вот почему. Вряд ли случайно замечание автора саги о «Транине» Олава Трюггвасона: «Это была шне­ка». Значит, что-то отличало ее от других, обычных для той эпохи кораблей. Пресловутые дракары отпадают: норманны такого слова не знали, не встречается оно и в иностранных источниках, например русских.

Руссы упомянуты здесь неспроста: ведь после при­хода варягов они должны были неизбежно и очень близко познакомиться с их судами. В «Повести времен­ных лет» под 882, 945, 968, 971, 985-м годами есть лишь одно обозначение судна - лодья (и лодка - маленькая лодья). Слово это, безусловно, нерусское: на древне­скандинавском lodr (концевое г в этом языке не чита­ется) - кожа. Значит, его принесли скандинавы. Но ведь они никогда не пользовались плетеными судами! И вот тут самое время вспомнить британско-ирландскую карру. Поскольку ее владельцы долгие годы не имели никакого понятия об иных кораблях, то карра в их речи означала и просто судно, то есть служила также родовым понятием. И когда викинги впервые появились у берегов Англии на своих внушающих ужас кораблях, часть которых была, по-видимому, укра­шена драконьими головами, общеевропейское (в том числе и норвежское) слово drake, dreki (в древнеирландском эпосе драконы не встречаются) соединилось с местным, и в северных морях появилась «драконья карра» - дракарра, дракар. Именно упоминание в этом сложном слове карры ясно свидетельствует о том, что образование «дракар» впервые прозвучало у британ­ских берегов: дракон был священным животным и воинским тотемом саксов. Материковые саксы назвали бы такой корабль «дракскип».