Рыцаря заказывали?

Каждое утро открывая глаза удивлялась: "Я жива?! Значит, надо жить". Пролетая дни складывались в месяцы, те бежали в годы. Эти годы показались ей проклятой вечностью. Как и прежде дни тревог Юлия топила в работе, а ночью не в силах вытереть из головы страх за него рисующий страшные картины, не наскребя сил вынести муки неизвестности, пыталась находить искры жизни и надежду в счастье прошлого. Ведь голове всё равно, что представлять, полезнее хорошее. Она вспомнила неожиданное знакомство, маленькую свадьбу и Костю: большого, красивого, выглядевшего элегантно в своём военном наряде. Несмотря на недовольство родителей, предстоящие трудности и неясное будущее, она была безумно счастлива. Безумно верила в него и в силу его любви тоже. Сама она его обожала и любила до без памяти. С этим они жили. Это было основным их богатством. Вера друг в друга, надежда и любовь одна на двоих. Теперь вот жила без него, а как же… если это можно назвать жизнью. Руки двигались, ноги двигались… И всё же каждый божий день ждала чуда: вот откроется дверь, вот войдёт… Подхватит на руки Аду, прижмёт к груди её. Захлёбываясь слезами и боясь разбудить дочь, она поднялась и осторожно пробираясь в узких проходах прошла к окну. Глаза впились в ночную картинку. Осенний ветер безжалостно хлестал измученные борьбой деревья. Цель его понятна — сорвать последнюю листву. И тут злобно стуча и помогая ему, в стекло ударил дождь. Терпение лопнуло. При людях нельзя расслабляться, при дочери тоже… Её так трясло, что она схватилась за подоконник. Но отпустило. Тогда уткнувшись в стекло лбом и обхватив плечи руками, чтоб озноб не повторился, она молчком завыла: "Господи, дай нам обоим терпения". Совсем недавно передавала Косте посылку и слышала, как отказали женщине из очереди перед ней. Сказали коротко: "Повесился". У Юлии затряслись руки. "Всё, что угодно, только не это. Всё, что угодно, милый, но не смерть. Терпи, родной, терпи. Ради жизни, ради нас с Адой". Даже мысли такой допускать нельзя. Она дождётся и примет его любого, лишь бы вернулся к ней. Любого, лишь бы приехал, приполз, приковылял… А там уж она справится, отогреет его душу, растопит сердце, оживит тело, поставив на ноги. У неё хватит терпение и тепла.

Прошёл год. Поехали с очередной посылкой. Долго копались и не взяли. Юлию трясло. Губы не разжимались. Тот сжалился и сказал сам: "На этапе". Юлию отпустило. Спросила: "Куда? Суда-то ещё не было…" Тот пожал плечами и крикнул: "Следующий". Возвращались в тревоге. Аде ничего не сказала. Хватит с девочки и того что есть. Начался самый страшный период ожидания. Однажды пришло письмо с незнакомым подчерком. Дрожащими руками распечатала. В конверте лист от Кости. Он писал, что сорвали ночью и освобождая тюрьму для новых жильцов отправили по этапу. Он жив, здоров находится на лесоповале. Встретил там своего бывшего порученца, тот и отправил ему письмо. Муж просил её быть осторожной, письмо никому не показывать и сжечь. За него не волноваться, заниматься собой и Адой, ни в какие заварушки не лезть. Письмо до прихода Ады сожгла. А вот не волноваться не могла. И только Ада ушла на каникулы, она организовала поездку в Москву к сестре. Оставив дочь у неё нашла причину уехать. Записанный на клочке адрес гнал в дорогу. Вот она та минута! Обменяла облигации на деньги. Набрала продукты. Поехала. Как ехала не рассказать. Добралась почти не живая, но полная надежд и оптимизма. Нашла семью порученца, только тот поведал, что Рутковского здесь нет, месяц назад его перевели в другой лагерь. Перед глазами всё поплыло и Юлия хлопнулась в обморок. Очнулась на кровати. Вы-ла… Семья рассказала как через деревню гнали этап. Голодные, грязные и измождённые люди разместились здесь на отдых. Вот порученец и узнал Рутковского. Вынес еду, одежду. Поговорили. Юлии понятно почему муж не желал её появления тут. Не хотел, чтоб она видела его таким. Глупый, разве ей это важно. Ведь главное-то чтоб рядом. Плакала вопрошая высшие силы: за что такое испытание ему и ей? Задерживаться не стала. Оставила гостинцы, что везла мужу им, поблагодарила, попросила, если будут новости, известить её и заторопилась обратно. К Аде. Напомнив в Москве о себе Тимошенко, она забрав дочь вновь отправилась в Армавир. Именно там её будет искать муж. Писем ждала каждый божий день. Но их не было.