Рыцаря заказывали?

Отряд вернулся поздно. В этот раз она не побежала встречать. "Он тут с пылу жару запросто и тарарам устроит. Ещё чего перед всеми получать нагоняй. Разревусь" Последними скрипели подводы с телами погибших красноармейцев. Бой был не лёгкий.

К лазарету он шёл, как грозовая туча. Старый санитар не то ободряюще, не то лукаво подмигнул ей. Мол, буду поблизости, если что… Юлия выдавила ответную улыбку, что означало: "Не стоит волноваться",а потом зажмурилась. "Сейчас громыхнёт!" А Костя подхватив её на руки, прижал к себе и унёс в овраг, тот самый, где она частенько рыдала и так просидел с ней молчком час. Глаза его, умные, красивые, всегда весёлые, смотрели не весело, а печально и немного растерянно. Пересохшие губы шептали: — "Я не думал, что ты такая ненормальная, не ожидал я…" Затаилась на широкой груди как будто вовсе и не слышит слов его. Сейчас главное — выиграть время. Юлия посидев, как мышка, и осмелев целовала его грязное от крови, копоти и пыли лицо и помалкивала. Думая о том, что раз говорить начал, значит отпустило. Она страшно рада, что так, в общем-то хорошо закончилось. Но тут на закинутой на его шею руке он разглядел синяк. Ой, что началось!

— Это только синяк, милый, — лепетала отмахиваясь она. — Пройдёт.

Рутковский гудел:

— Хорошо обошлось. А если бы нет?

Понимая, что трёпку она всё же получит, не оставляла попытки оправдаться:

— Но я волновалась за тебя, милый.

— Да-а?!

Рык его был такой силы, что враз прикусила язычок. Превратить Костика в быка дело сложное, но похоже ей удалось. Юлия проглотив досаду и заткнув своё я понимала, что теперь придётся постараться с успокоениями. Причём на каждом шагу демонстрируя мечущему искры мужу полное повиновение и покору. Ничего не попишешь. Придётся потерпеть. В чём-то он прав. В следующий раз она будет поумнее. И осторожней. Он об этом ей и проскрежетал:

— Смелость без разума- дурость.

Юлия кивнула. Поняла. Потом была баня, его губы ловящие на её лице капли, берёзовые листочки на горящем теле… и понимающие, улыбчивые взгляды бойцов у костра, под которыми она терялась и краснела.

Самоуправство сошло Юлии с рук. С санитарами тоже обошлось. Никто никому головы не откусил. Она летала по лазарету повеселевшая. Теперь она точно знала: Костик горяч по-умному. Он собой всегда управляет. Контроль не теряет. Не даёт волю эмоциям, всегда видит что делает, может анализировать… Про него не возможно сказать: немного погорячился. Казалось его нервы сделаны из железа. Вот ведь думалось, что ввалит непременно ей, а обошлось. Возможно у него внутри всё и кипело, но по внешнему виду об этом не определишь. Кто знает: хорошее воспитание тоже не последняя буква в алфавите, к тому же врождённого безупречного чувства такта у него в избытке. Правда впереди у неё будет ещё случай убедиться в том, что ей по- плечу все его достоинства в плюсе с железным терпением взорвать. Но это будет позже, а пока она ночью, забравшись ему под мышку шептала стараясь хоть как- нибудь смягчить свою вину: — Честно говоря, я не так уж и виновата… Костик, милый, будь умницей, не злюкайся на меня, ты б тоже не усидел на моём месте.

— Вот только со мной не надо меряться силёнками… — поднял он на неё весёлые, горящие озорными огоньками глаза. — Тоже мне боец… Я до сих пор в себя прийти не могу.

Когда он находился в своём обычном состоянии: уверенности в себе, она могла позволить своему Я с ним спорить и гнуть свою линию.

— Костик, я тебя крепко, крепко люблю, — прижалась она к нему так что не оторвать. — А ты брюзжишь и брюзжишь. Нельзя же мне в вину ставить то, что я влюбилась в тебя до без памяти. Но ты нигде не думаешь о себе. Это делает конечно тебя поразительным… необыкновенным, но я боюсь тебя потерять… Я забыла обо всём узнав, что ты в таком состоянии.

Слушая её горячий шёпот он опять улыбался. "Если б его любимая девочка знала, как он боится за неё".

— Девочка моя сладкая, по глупости смертей столько, что лопатой греби. Война- это жестокое убийство и кровавое месиво. А значит, нет барьеров и правил. Не убьёшь ты убьют тебя. Ты ж пёрышко в урагане страстей. Я не могу тебя потерять, понимаешь? — закусив ушко, сказал он тревожно.

Теперь он видел в ней то, что пропустил раньше — жертвенность. Ради него она пойдёт в огонь и воду, запросто пожертвует собой. Но ведь и он стоит ему оказаться рядом с ней превращается в её пса, раба, отца…

Глядя в его полные любви, тревоги и беспокойства за неё глаза, она почувствовала, как действительно сдаётся, потому как с сердца вдруг закапала капель, в голове бродил аромат подснежников, а душа попрыгала на воздушном облаке. "Все за него, всех очаровал". Больше не дёргаясь, Юлия утвердительно мотнула головой. Она больше не будет. Он подозрительно посмотрел на неё и притянул к себе. Душа надрывалась в крике: "Счастье моё, пожалуйста, не делай меня несчастным из людей!"