Рыцарская честь

— А так! — рассмеялся он. — На церемонии посвящения в рыцари полагается присягать на верность суверену, в моем случае — королю. Я не желаю присягать на верность Стефану, поэтому я не посвящен в благородное воинство. Эрго — я не рыцарь. — Лицо Херефорда посерьезнело. — Я никогда не нарушал своей клятвы, Элизабет, и уверен, никакая сила не заставит меня это сделать.

— Охотно верю. Это всегда меня восхищало в тебе.

Море горечи выплеснулось на ее лицо при этих словах — так ее гордость страдала из-за политической вертлявости отца. Любовь к нему побеждала стыд, и она оставалась с ним во всех его перипетиях, но стыд за отца мучил ее жестоко. Тут внезапно сила Элизабет, ее амбиции и гордость, которые Херефорду были известны давно как явление незаурядное, всплыли в его памяти чем-то величественным и куда более значительным, чем ее изумительная красота.

— Присядем, Элизабет, мне надо кое-что тебе рассказать.

Он колебался, зная ее преданность отцу, хотел избежать слов осуждения Честера и убедить ее не связывать с ним то, что намеревался высказать.

— Я не писал об этом отцу, потому что, знаешь…

— Потому что отец порой делает глупости и бывает болтлив. Говори, Роджер, не таясь.

— Ну хорошо. В Ситоне меня встретил Гонт, который, как бы это выразиться… А-а, скажу все прямо, не любитель я ходить вокруг да около.

— Чтоб поговорить откровенно, давай лучше поднимемся ко мне наверх. Пойдем. Ты не голоден? Обед скоро подадут.

— Мы поели в пути довольно скудно. Хотелось добраться сюда поскорее, и полночи мы провели в седле. Если есть что под рукой перекусить, было бы неплохо.

— Ступай наверх, Роджер, ты дорогу знаешь, а я велю принести холодного мяса.

У камина друг против друга стояли два стула с высокими спинками, где были вырезаны стилизованные львы и цветы лилии, гладкие и блестящие от частых протираний. На стульях — подушки тонкого синего шелка. Искусные руки Элизабет украсили их вышивкой в стиле резьбы. Комната выглядела светлее, чем зал внизу: окна замка на третьем этаже шире; за тяжелым занавесом, отделяющим покои Элизабет от спальных и рабочих мест служанок, слышались их приглушенные голоса и звуки деятельности. Херефорд нетерпеливо шагал по комнате, а в его голове разгоревшаяся страсть к Элизабет боролась с сомнениями, стоит ли посвящать Честера в свои планы. Когда Элизабет хлопнула дверью, он вздрогнул, круто обернулся, рука потянулась к рукояти меча.

— Этим жестом ты напоминаешь мне лорда Сторма, хотя, на мой взгляд, не найти более разных людей по внешности и характеру.

— Извини, — сконфуженно улыбнулся Херефорд. — Последние два года я не выпускал из рук оружия ни на секунду и не припомню дня, проведенного среди друзей.

— Во Франции ты был не у друзей?

— У друзей? Да кому может быть другом императрица Матильда? Генрих относился неплохо, но и он смотрел косо, находясь среди клевретов матери. Эта женщина — хищница. Даже Жеффри Благородный, которого ни одна женщина не способна вывести из себя, не смог с ней ужиться. А меня она ненавидела особенно, потому что я наставлял ее сына быть осторожным.

Элизабет подошла к нему ближе, доверительно взяла за руку. Ее так заинтересовал рассказ, что цель его приезда выпала из головы.

— Давай сядем. Не могу тебя представить наставником… ну, если только умалишенных, а Генрих, я слышала, не таков.

— Конечно, нет. Умом он далеко опередил свой возраст. Несмотря на молодость, он может приструнить всех наших негодяев, я убежден. По молодости ему бывает трудно дожидаться своего часа. Ему бы стать королем и расправить крылья!

— Далеко ему до королевства, скоро он его не получит, если получит вообще. После смерти Глостера восстание выдохлось. Ты не мог этого не слышать.

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Ты необыкновенная женщина, Элизабет, и я чувствую, что тебя можно смело посвятить в свои планы. В случае успеха я займу место рядом с королем во главе государственного совета. Если поражение — я уничтожен. — Глаза Роджера вспыхнули и раскалились добела. — Когда делал тебе предложение, я не знал, что грядет такое.

Элизабет продолжала стоять. Рука ее лежала на его руке, пальцы непроизвольно сжались, но, даже разжав их с усилием, она осталась стоять вплотную к Роджеру. «Что же грядет? Разве дочь Честера не достойна почестей, которые могут ожидать Роджера из Херефорда?» — думала она. Он повернулся на ее взгляд, и она почувствовала, как напряглись мышцы его руки.