Рыцарская честь

— Нет Роджер, винить его не надо. Хью повешен, а Ральфа вигнали, как только нашелся повод избавиться от него. Нельзя просто так изгнать вассала, как бы плох он ни был, и ты знаешь это. Филипп здесь тоже не виноват. Человек смертен, и не нам о том судить. Если Глостер будет за нас, все будет наше. А Вильям против нас не повернул. Но его не переделаешь, и на войну он не пойдет. Войско Глостера поэтому без предводителя. Я уж было подумал о Кэйне, даже завел с ним разговор об этом. Но ты знаешь его верность долгу. Присяге вассала он повинуется беспрекословно. Чем биться с ним впустую, а его все равно не переубедишь, не поискать ли кого-нибудь среди нас, кто не хуже справится с делом и не присягал королю Стефану?

— Кто? Кому же вести глостерское войско, кроме вас и лорда Сторма?! Честер? Ему не по плечу такая задача, где нужна крепкая воля. Линкольн воспользуется войском для собственной наживы. Норфолк?..

— А Херефорд?

— Я?! — Молодой человек сразу и надолго замолчал.

Гонт потер ноющие руки и с тоской подумал о доме, где невестка поспешила бы устроить его в тепле и уюте. Он заставил себя сосредоточиться на обсуждаемом деле, и острый взгляд впился в молодого лорда, который отвернулся и тихо прохаживался взад-вперед. «Ухватится ли он за это? — думал герцог. — Херефорд слишком молод, а дело громадной важности. Нет, нет! Не Херефорд слишком молод, а сам я сильно стар».

Херефорд унаследовал титул в шестнадцать лет, когда его отец в 1143 году случайно погиб на охоте. Вскоре он утвердился, выйдя невредимым и свободным из битвы при Фарингдоне. Там Херефорд заслужил славу бойца, до последнего обороняя крепость. Когда защитники стен решили сдаться, он с небольшим отрядом пробился сквозь ряды неприятеля, избежал пленения и выкупа, так что катастрофа разгрома не коснулась его репутации. И все же Гонт колебался: сможет ли Херефорд упорно и настойчиво пробиваться к намеченной цели? Его стариковские, много видевшие глаза разглядывали нечто, таящееся за мальчишеской отвагой юного друга. Херефорд двинулся назад, глаза его потемнели, брови нахмурились.

— Мой герцог, я не смогу этого.

Гонт едва удержался, чтобы не раскрыть рот от удивления. Спохватившись, он изобразил на своем неподвижном, словно деревянном, лице легкое презрение.

— Что это значит? Боишься? Думаешь, не справишься? Или просто не желаешь?

Вспыхнув и кусая губы, Херефорд с трудом перевел дыхание. Как он старался сдерживаться, чтобы не сорвались с языка поспешные слова!

— Это значит только то, что сказано, не более и не менее… Не надо, мой герцог, не мучайте меня. Вы знаете, я готов дать руку на отсечение, продам душу дьяволу — только бы повести войско. Но мои земли не прокормят его. Меня это разорит, а солдаты, месяца не пройдет, станут голодать. Вы знаете, чем это кончится. Пойдут грабежи, а я… стану еще одним отверженным бароном, терзающим матерь-землю, меня родившую, не зная для чего… Войско повести может Сторм, если вы позволите ему распоряжаться вашим кошельком, как своим. А я… Нет, я не смогу.

Лицо Гонта преобразилось, он рассмеялся.

— Мальчик становится мужчиной и семь раз отмеряет, прежде чем отрезать. Молодец, Роджер! Кто эти умники, что учили тебя, взвалив на плечи командование армией, платить за ее содержание?

Херефорд сверкнул глазами и махнул рукой, без слов оценив опыт тех, с кем имел дело последние два года.

— Но кто же даст…

— Вильям Глостер готов хоть сейчас взять на себя основную часть расходов, если ему достанется главная военная добыча. Чем-то поможем и мы с Кэйном, не за счет своих владений, это было бы нарушением присяги Стефану. Хотя с некоторых пор я сильно приблизился к тому, чтобы стать клятвоотступником, но все же не могу зайти так далеко. Под опекой Кэйна сейчас три поместья. Поскольку доходы с них в конечном смете идут на детей, что делать с ними сейчас — решать только нам. Если ты прокормишь собственных ратников — от тебя ничего более не потребуется. Только выигрывай сражения!

Позабыв про закоченевшие ноги, холод и все остальное, Роджер весь напрягся, а это было так свойственно его горячей натуре, и рассмеялся невесело.

— Во всяком случае, хватит ума не дожидаться упреков, если проиграю. Побежденный, имевший шанс на победу, не заслуживает жить.

Покачав головой, герцог возразил:

— Не скажи. Все под Богом ходим, Херефорд. Мы говорим только о первых шагах большого плана. Здесь поражений не избежать.

— Какой еще план? Все, что нам надо, — это разбить Стефана и отнять у него корону.

Гонт сделал предостерегающий жест.

— Придержи язык, Херефорд. Слуги — не глухонемые. Не видишь, нам готовят стол.

— Разве тут небезопасно? Девоншир ведь с нами.

— И да, и нет. По-человечески — с нами, но в большой политике и дипломатии — все иначе. Никогда не доверяй чужим слугам и не полагайся во всем на своих. Лучше говори потише и смотри, не отирается ли кто поблизости.

— Хорошо, хорошо, но о каком плане вы говорите? — зашептал Херефорд. — Что, мы не сажаем на трон Генриха?