Рыцарский долг

— Курбан-байрам, — коротко ответил проводник, не удостаивая де Мерлана даже поворотом головы.

— Курбан-байрам? — удивленно переспросил рыцарь. — А это еще что такое?

— Конечно, Курбан-байрам, как же я мог об этом позабыть! — воскликнул мастер Григ. — Это главный мусульманский праздник. Согласно Корану, Аллах явился во сне к пророку Аврааму и повелел ему принести в жертву своего первенца Измаила. Авраам отправился в долину Мина к тому месту, где ныне стоит Мекка, и начал приготовления. Однако Аллах, видя решимость пророка, смилостивился, и вместо Измаила в жертву был принесен ягненок. Праздник символизирует милосердие Бога и то, что вера — лучшая жертва. Накануне праздника правоверные мусульмане совершают полное омовение, завтракают нечетным количеством фиников (это у них называется мустахаб), затем закалывают овцу, едят баранину и раздают милостыню. При этом, прежде чем зарезать жертвенное животное, его обязательно кладут головой в сторону Мекки. В следующие после праздника дни обычно наносят визиты к родным и близким знакомым, так как посещение в дни праздника жертвоприношения считается благословенным и желательным.

— Теперь понятно, почему они на меня так смотрели, — проворчал Робер. — Не могли понять, кто я такой. Если мусульманин, то почему во франкском наряде, если христианин, то зачем мне их жертвенные овцы. Похоже, в эти дни под ножами гибнет не меньше половины всех окрестных отар. Ну да ладно, доберемся до Багдада, а там уж разживемся мясом через местных христиан.

— Но у этого праздника есть еще одна сторона, о которой мы до сих пор не думали, — задумчиво произнес киликиец. — Курбан-байрам знаменует начало муаззама, первого месяца мусульманского года. А в это время запрещены войны и, что намного важнее, все походы.

— Это означает, — подъехав к друзьям, прибавил Сен-Жермен, — что мы пробудем в этом городе не меньше месяца. А, учитывая то, что сейчас происходит в Иерусалимском королевстве, это очень скверно. Теперь, после того как мы прибыли в Багдад, счет у нас идет на дни.

— В любом случае, мессир, на то чтобы связаться с монголами, понадобится некоторое время, — отвечал мастер Григ. — К тому же вполне возможно, что нам придется скакать в столицу империи, Каракорум, чтобы передать послание вновь избранному хану.

— Мы уже вблизи городских ворот, — вмешался в разговор брат Серпен. — Приготовьте фирман халифа, уважаемый мэтр.

По мере приближения к внешним стенам, Багдад начинал понемногу терять в глазах путников так поразившее их издали великолепие.

— Все предместье — сплошные руины, — покачивая головой, произнес Сен-Жермен. — Точно так же выглядит сейчас и Константинополь — остатки былого величия и процветания.

— Это аш-Гарбия, — старая, западная часть города, — отозвался мастер Григ. — С тех пор как город разрушили сельджуки, люди предпочитают селиться на восточном берегу Тигра, в аш-Шаркии.

Дорога вывела караван ко вторым, если считать от верхнего течения реки, городским воротам, которые назывались аз-Зафария, но приготовленный было мастером Григом фирман понадобился им не скоро. В канун Курбан-байрама желающих попасть в город купцов, а особенно паломников, оказалось столь много, что путникам пришлось ожидать своей очереди почти до самого вечера. Фирман халифа оказал свое обычное действие, пошлина оказалась не такой уж и большой, хотя втрое превышала ту, которую заплатил перед ними караванщик из Мосула, а стражники, убедившись, что имеют дело не с торговцами, а послами, не проявили к их грузам особого интереса.

— Ну вот мы и в Багдаде, — оказавшись внутри городских стен, произнес Робер, при этом не скрывая облегчения. — И где же ваши монголы, уважаемый мэтр?

— Не так быстро, сир рыцарь, — улыбнулся мастер Григ. — Сначала мы переправимся на восточный берег и остановимся в христианском квартале. Затем дождемся окончания празднеств и отправимся в караван-сарай, принадлежащий уйгурам, где нас должен ожидать тот, кто знает меня в лицо.

Тепло попрощавшись с бедуином, к которому успели привязаться во время тяжелого и полного опасностей перехода, братья направились к большому мосту. Они перебрались на противоположный берег и вскоре оказались в квартале Каррада, который выдавал свою принадлежность к христианству разве что наличием церкви. Внешне же его обитатели не отличались от мусульман ни поведением, ни одеждой.

— Теперь я понимаю, почему наш уважаемый мэтр выбрал именно этот квартал, — разглядывая надписи на вывесках бесконечных лавочек и духанов, ухмыльнулся Каранзано. — Не знаю, какие они христиане, но большая часть торговцев, сапожников, медников и скобянщиков на этой улице, если верить их именам, — киликийцы.

— Мы, киликийцы, никогда не обманываем друг друга, — невесело усмехнулся мастер Григ. — Однако, после того как из-под носа моей гильдии уведен такой подряд, — он кивнул в направлении строящихся стен, — лучше пока держаться от них подальше.