Рыцарский престол

Скрывать что-то о себе иномирцу не было малейшего смысла.

– Я отец Виктора Алпейци. Граф Семен Фаурсе. Хотя в большинстве государств материка меня больше знают под именем Загребного.

Теперь уже глаза верховного стали похожи на два больших яблока. Только непонятно было, чему он больше удивляется: собственной живучести или такой удивительной встрече. Тем более что и ответил с двумя последующими вопросами:

– Наслышан, наслышан. Так, значит, сын? Но я и в самом деле не умру?

– Могу заверить со всем своим авторитетом!

После чего Стернеги пустился в философию, словно пытаясь оправдаться:

– Рыцари на поле боя смерти не страшатся, так что мне умереть не страшно. Но уж слишком хочется посмотреть на казнь главных предателей Жармарини. Накажете этих отщепенцев?

– Постараемся помочь и в этой проблеме, но уж казнить их будете сами.

– Увы, мне уже не суждено. – В сводчатом зале стояла полная тишина, и все присутствующие боялись шелохнуться, прислушиваясь к каждому слову. – Отныне я добровольно слагаю с себя все обязательства верховного лорда-барона и ухожу в отставку. Разве что, если позволит восстановившееся со временем здоровье, готов сражаться простым рыцарем, в общем строю за свободу и независимость Жармарини! И по любому требованию выставлю тритии моего рода против любого врага, попирающего законы рыцарства и справедливости.

Словно высказавшись до конца, рыцарь натужно захрипел, пытаясь прокашляться, и все лечащие врачи приблизились к раненому, заглушая боль и устраняя открывающееся кровотечение.

– Ему бы поспать, – высказала Люссия очевидную мысль. – Лучше заживление пойдет.

Загребной согласно кивнул и легко усыпил могучее, не сдающееся смерти тело.

– Будет жить, – в который раз подтвердил он нескольким столичным врачам. – Но желательно одни сутки держать его обездвиженным и сонным.

И первым развернулся на выход. И только тогда заметил, сколько рыцарских баронов собралось в госпитальном зале. Все они смотрели с разным по накалу интересом, восторгом, завистью или недоверием, но никто из них так и не проронил ни слова. Только молча потеснились в стороны, с лязгом доспехов создавая свободное пространство для прохода.

Можно было смело, используя право старшинства и большей известности, шагнуть первому, но Семен вовремя успел просчитать сразу несколько вариантов, периферическим зрением заметить сомнения собственного сына и со всей возможной силой воздействовать на него ментальной связью:

«Ты должен выйти первым! Иди!!!»

То ли из-за близкого расстояния, повлиявшего на ментальную связь, то ли высший лорд-барон Алпейци и сам догадался о своей приоритетной роли в местной иерархии власти, но он решительно двинулся вперед. За ним поспешил Загребной и высший лорд-барон Рональд Страйский. Уже потом говорливой рекой хлынули все остальные. Причем сквозь гул голосов не только невидимой Люссии, но и самому графу Фаурсе удалось услышать общее мнение: при создавшемся безвластии именно Виктор Алпейци (по завещанию Рамса Стернеги) становится первым верховным. Разве что, и это вполне понятно, ему все равно придется защищать это звание на предстоящем Большом турнире Высшего круга.

Такое же мнение бытовало на площади среди волнующихся толп народа, рыцарей и простых воинов. Только там думали, что последний верховный уже помер и теперь без всяких завещаний звание первого верховного получает все тот же Виктор Алпейци. Потому как его отец, при всем к нему безмерном уважении, ни к коей мере не является подданным баронства Жармарини и даже не имеет официального рыцарского титула. А чтобы его получить, следует вначале выиграть три этапа начального тура. И по всем подсчетам, на это уходило не менее парочки недель.

Так что на площадь молодой иномирец вышел, уже примерно предполагая, что должно случиться. И в самом деле: торжествующий, приветственный рев при виде его огласил всю столицу и ее окрестности. Никто в Вадерлоне не сомневался, что причиной всеобщего спасения, ее инициатором и главным дирижером является именно Виктор Алпейци. Потому что и великого Загребного никто другой бы не смог позвать на помощь. Как и никто другой, кроме связки отца с сыном, не смог бы управлять такими великолепными духами из Эфира.

Кричали долго. Лишь когда народ немного выдохся, Виктор поднял руку с зажатым в ней ключом, дождался полной тишины и только тогда стал говорить:

– Рыцарь Рамс Стернеги сложил с себя обязанности верховного правителя Жармарини. Но прежде чем решать будущее нашего государства, нам необходимо просмотреть древние бумаги, которые находятся в одном из помещений дворца общего правления. Сейчас мы отправимся туда и их просмотрим, а потом доведем до всеобщей гласности. Каждый узнает нашу историю, и любой документ будет предоставлен для всеобщего обозрения. И только потом мы будем решать, как править дальше, что делать с предателями и как усилить нашу оборону. Даю в этом слово рыцаря!

Глава тридцать третья Слово рыцаря