Рыцарский турнир

С боевым кличем люди Эрека поднялись во весь рост, прицелились и послали на берег лавину стрел.

Имперские солдаты развернулись было, чтобы убежать, но им не хватило скорости. Небо почернело от сотен стрел, каждая из которых описала в воздухе дугу и нашла свою цель. Сражённые надзиратели падали на ходу.

Они стонали, роняли свои хлысты и мечи и валились в грязь, а перепуганные женщины и дети вокруг с криками бежали в укрытие.

"Якоря!" – скомандовал Эрек.

Его корабли встали на якорь, а все, кто на них были, последовали за Эреком. Он лихо перепрыгнул через борт, пролетев по воздуху добрых десять футов, и, приземлившись по колено в воде, с мечом наголо побежал на песчаный берег.

Когда Эрек и Стром во главе своего войска ворвались в деревню, дюжины имперских солдат уже встречали их с мечами и щитами наготове.

Первый удар был нацелен Эреку в голову, но он закрылся щитом, размахнулся и вспорол нападавшему живот. В тот же момент его атаковали сбоку, и он обернулся как раз вовремя, чтобы зарубить другого солдата, прежде чем тот успел опустить свой меч. Затем он развернулся в другую сторону и ударом ноги в груди отправил ещё одного имперца с обрыва в реку. Четвёртого он боднул в переносицу и сломал ему нос, пятого оглушил щитом, а шестого заколол мечом в сердце.

Эрек крутился вокруг своей оси, как волчок, прорываясь сквозь ряды имперский солдат. Стром и остальные его люди у него за спиной сражались, как одержимые, кося врагов направо и налево. Тихое утро взорвалось криками, и Эрек начал терять своих, а злобные имперцы всё продолжали прибывать, будто из ниоткуда.

Но Эрек был безмерно возмущён той жестокостью, с которой надзиратели обходились с беззащитными женщинами и детьми, и твёрд в своём решении восстановить справедливость и освободить это место, чего бы это ему не стоило. К тому же, после стольких дней в плавании, у него чесались руки и он был рад любому поводу выместить свою злость и отомстить имперцам в честном бою на суше. Ему было приятно снова ощущать тяжесть меча в руке.

В воздухе щёлкнул кнут, и имперский солдат, подошедший сзади, застал Эрека и Строма врасплох. Кончик кнута обвил рукоять меча Эрека, и клинок выскользнул у него из пальцев. Эрек немедленно среагировал, развернулся и метнул свой щит. Тот вращаясь пролетел по воздуху и перебил солдату горло. Эрек остался беззащитным, и меч другого имперца едва не коснулся его лица, но подоспел Стром и принял удар за брата, а затем заколол врага.

Эрек рванулся вперёд, высвободил свой меч и добил надзирателя с кнутом.

Бой продолжался, жестокий и кровавый, до тех пор, пока вода в реке не стала красной, и наконец начал понемногу затихать. Грохот металла стал тише, уже не стучали глухо щиты, и бряцанье доспехов сошло на нет вместе с криками противоборствующих сторон. Вскоре единственным слышным звуком остался плеск реки, и древня погрузилась в вязкую тишину.

Эрек, обливаясь потом, стоял посреди поля битвы и озирался вокруг. Он увидел, что что его люди победно стоят над сотнями тел имперцев, и внутренне возликовал. Его подданные гордо смотрели ему в ответ – это были великие воины Южных островов, и командовать ими было большой честью.

Осторожно, как кролики из нор, из своих хижин начали высовываться местные жители. Они смотрели на поле битвы с недоверием – очевидно, они не могли допустить даже мысли о том, что все надзиратели, издевавшиеся над ними так долго, теперь мертвы.

Эрек вышел вперёд, поднял меч и двинулся вдоль рядов селян, разрубая кандалы, сковывавшие их вместе. Повсюду вокруг его люди делали тоже самое. Он видел слёзы в глазах освобождённых селян, когда те падали перед ним на колени.

Один из них схватил Эрека за ногу и разрыдался.

"Спасибо", – повторял он. "Спасибо".

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Дариус проснулся от удара головой о железные прутья повозки, когда она резко остановилась. Не успел он понять, что происходит, как в замке уже загремели ключи, железная дверь распахнулась и грубые руки выволокли его наружу, под нещадно палящее солнце.

Его швырнули на землю, и он, падая, больно ушибся спиной, прокатился несколько футов в пыли и зажмурился от яркого света. Его запястья и лодыжки были в кандалах, поэтому он не мог сопротивляться, даже если бы хотел. Имперский надзиратель знал это, но всё равно наступил ботинком Дариусу на горло – ему нравилось издеваться над другими без причины. Дариус начал задыхаться, чувствуя, как хрустит его трахея.

Другие руки подхватили его и поставили на ноги, и Дариус снова закрыл глаза, кривясь от боли в каждом мускуле, такой измученный и разбитый, что даже стоять прямо было для него непосильной задачей.

"Шевелись, раб!" – крикнул надзиратель, Дариуса грубо подтолкнули сзади, и он спотыкаясь заковылял по дороге в город.

Дариус медленно открыл глаза, привыкая к слепящему солнцу, пытаясь собраться с мыслями и понять, где он. По крайней мере, повозка осталась позади – он бы не выдержал больше ни минуты этой кошмарной тряски.