Рыцарство от древней Германии до Франции XII века

Высокопоставленные особы собирались вместе либо обменивались визитами накануне турнира или перед самым турниром. «История Вильгельма Маршала» описывает не то, как они подробно оговаривают условия или обмениваются вызовами, а как они наносят друг другу визиты, и однажды, когда противник запаздывает, люди с той стороны, на которой находится Вильгельм, даже начинают танцевать кароль с дамами. Как и при настоящих сражениях, сначала проводятся «предварительные» поединки, commengailles, но не всегда, и дополнительную славу нашему герою они приносят лишь однажды. Главное происходит во время большого столкновения, называемого эстор (estor) и несколько раз описанного в тех же выражениях, в каких описывают сражения: похоже, важно было держаться группой, сохранять очень плотный строй (conroi) всадников, дружно атакующих, и именно эта тактика принесла нормандцам победу в 1176 г. между Гурне и Рессоном: «Отряды с нашей стороны держались в строю сплоченно; бойцы противной стороны, напротив, пренебрегли построением и достигли отряда молодого короля в беспорядке. Приняли их тепло — обменялись ударами палиц и мечей, и нападающие, столь горделиво атаковавшие, были отброшены»^{739}. Еще чуть-чуть, и этот рассказ можно было бы принять за описание сражения 1119 г. при Бремюле! Гордыня здесь может проявляться в стремлении к индивидуальным подвигам, которые станут известными благодаря призам, — в ущерб общему маневру, и, кстати, надо отметить, что этим недостатком страдал и Вильгельм Маршал, коль скоро сразу же говорится, что его призывает к порядку король Генрих Молодой, нуждающийся в его непосредственной поддержке, чтобы стать «лучшим рыцарем, чем [его] предки»^{740}, как обещал ему Вильгельм! Что касается копий, их обломков на земле валяется столько, что они протыкают ноги коням. Чтобы захватить рыцаря в плен, его обычно выбивают из седла, и это случается регулярно. Но прием, описываемый чаще всего, состоит в том, чтобы схватить под уздцы коня и увести его, со всадником или без, — а для этого надо либо одержать верх в неразберихе боя, где управлять лошадьми становится трудно, то есть оказаться более ловким наездником, либо предварительно обезоружить противника или даже сбросить его наземь. После этого из боя выходят, хотя бы ненадолго, чтобы увести или передать кому-либо коней либо чтобы договориться с захваченным рыцарем, что он признает себя пленным, и отпустить его под честное слово, после чего он может возобновить борьбу и снова попасть в плен или же взять реванш.

Из-за этого, очевидно, в какой-то момент в турнире наступает хаос, отряды рассыпаются, потому что каждый решает собственные проблемы, применяя свою личную стратегию. Поэтому не вредно, если действительно хочешь, чтобы твоя команда победила, выждать, прежде чем вступать в эстор, сдерживая нетерпеливых. Похоже, Филипп Фландрский обычно так и делал — как правило, он умел бросить своих фламандцев и их союзников в бой вовремя, нанося нормандцам полное поражение, пока Маршал не дал Генриху Молодому тонкий совет применить ту же стратегию: перехитрить хитреца, внушив ему мысль, что опасаться нечего, и внезапно атаковав его^{741}. Тем не менее приз получала не вся команда, а отдельный человек — и «История Вильгельма Маршала» никогда не говорит о своем герое как об индивидуальном победителе (хотя сообщает почти исключительно о турнирах, на которых он получал «приз», хороший подарок). Похоже, официально оценивались только коллективный успех или неудача, и бывало, что в достижения отдельных членов команды не вникали.

Чтобы добиться решающего успеха, следовало, как в редких настоящих сражениях, взять в плен князя либо одного из самых «высокородных мужей». Но они часто держались в тылу, ездили не на все турниры, не спешили ввязываться в бой, по преимуществу председательствовали на совещаниях «до» и «после», как будто не слишком рвались рисковать собой и препоручали mesnie добывать им славу. Как Балдуина де Эно, их могли охранять копейщики (о чем один или два раза упоминает «История»[190]), и, как Филиппа Фландрского, их могли освобождать тайком, чтобы не портить с ними отношений^{742}. Однако случалось, что и Генриху Молодому по-настоящему грозил плен, и это давало возможность Вильгельму Маршалу показать свою полезность. Когда вождь таким образом оказывается в опасности, битва становится жарче, каждый действует в интересах коллектива. Так, на турнире между Ментеноном и Ножан-ле-Руа графа Клермонского выбили из седла; началась неистовая схватка между теми, кто хотел его захватить, и теми, кто хотел ему помочь, и было нанесено немало ударов мечами и булавами. Могли ли случайно кого-нибудь убить? Трудно сказать, смертей «История Вильгельма Маршала» упоминает мало.