Рыжая

– Я переволновалась на итоговом тесте,– едва выговорила я и от слабости закрыла глаза.

– С тобой давно что-то происходит, а мы не можем тебе помочь. Ты ничего не скрываешь?– с волнением спросила Сара.– Подстриглась так коротко…– она оглянулась на дверь и шепотом добавила:– Джон рассказал, кто тебя так… Он очень переживает. Сейчас вот это… Ты давно у нас не была. Басил спрашивал о тебе, и Элен тоже…

В памяти возникла сияющая улыбка дочери Сары, но сейчас она не откликнулась во мне теплом. Все чувства заморожены.

– Спасибо за волнение. Но у меня все хорошо. Я, наконец, специалист, меня ждет КНИС. Надеюсь, что торги не состоятся. Мне рано иметь мужа,– ровно проговорила я и пожала руку Сары в ответ.– Температура скоро пройдет. Я уверена. У меня так перед каждым экзаменом было…

Я сглотнула вязкую слюну. Лгать Саре и Джону всегда было сложно: не потому что не умела – не хотела. Но сейчас получилось легко, как никогда. Сара поверила.

Она обняла меня, поцеловала в шею и пригладила торчащую челку.

– Так непривычно видеть тебя с короткими волосами,– ласково вздохнула она.– Я навещу тебя завтра… А твоему отцу скажу, что требуется визит в медцентр. Джон очень хочет тебя увидеть…

Я согласно кивнула и растянула губы в благодарной улыбке. Но было тошно от этой заботы. Я не хотела ни сочувствия, ни жалости, ни доброты… И никаких разговоров. Моей тьме нужна была тишина – холодная, расчетливая и продуктивная. Сознание пыталось собрать кусочки из памяти в единую картину: что со мной произошло.

Сара ушла, когда поняла, что я больше не хочу говорить. Слова для меня всегда были лишними, пустое сотрясание воздуха, когда все вокруг слепит, мерзко хрипит и зловонно дышит. Зачем слова, если я чувствую все это, а ничего не могу изменить?

* * *

Два странных дня я провела в одиночестве. Не ела, не пила, не выходила из дома… Не отвечала на сигналы и сообщения коммуникатора. Не разговаривала с отцом и Игнатом. А они после пары попыток и сами не трогали меня, даже в комнату не входили. Сару, очевидно, они тоже не пустили. Но и хорошо. Я не хотела ни с кем говорить, замкнулась на мощном распирающем чувстве, вытравливающем все живое и… слабое. Я будто подхватила какую-то заразу и не могла оправиться от нее…

Это тьма. Она накатывала волнами, пожирала любые чувства, не оставляя шанса на выздоровление. Я сидела в абсолютной пустоте, уставившись в мертвую точку: ни звука, ни запаха, ни света вокруг… Только отчетливый продирающий скрежет в груди – удары леденеющего сердца. Ведь я все поняла. Память и логика все сложили в простую закономерность, как программный алгоритм.

До этого дня все поступки двух ненавистных мужчин в моей жизни были лишь жалостью, презрением, грубостью, отторжением – мелочами, с которыми я справлялась… Но отдать дочь и сестру в счет долга, как бездушную вещь, – откровенное предательство и хладнокровное унижение человеческого достоинства. В отсутствии какой-либо морали в системе хомони теперь я убедилась лично.

Я сглотнула и ощутила, как во мне сдвинулся огромный пласт установок и заблуждений, как стена отошла в сторону и открыла остротой улей, откуда вырвалось нечто, наполнившее тело силой, взгляд, а мысли четкостью и осознанностью.

Я выпрямилась, ясно ощутив, что все произошедшее, как шелуха, – всего лишь налет сверху, и моя Вселенная по-прежнему не тронута. Я выбрала сторону. Вернее, ее выбрала та незнакомка, которая все больше захватывала власть надо мной.

«Трусость – истинный порок, вирус для разумных существ. Легко проникает и порабощает… Лечению не поддается…– усмехнулась я, впервые за два дня поднимаясь с кровати.– Если у человеческого достоинства двойные стандарты, то достоинство хомони – их полное отсутствие! Они не подвластны своим же законам! А значит, и я могу выбирать: подчиняться или нет… Я переверну этот свет! Уничтожу всех, кто стоит у меня на пути! Всех, кто предает из-за трусости… Их слабости станут моим оружием».

От такой клятвы я почувствовала себя всемогущей, что даже испугалась этой силы. Но сиюминутная слабость испарилась, потому что нечто темное обволакивало вены изнутри… отражалось в глазах и мыслях…

«Можно ли чувствовать себя мертвой, но такой всемогущей?– мысленно спросила я свое отражение. Склонив голову набок, обвела пальцем овал лица в зеркале.– Я освобожусь от альянса и всех его гнилых законов… Ничто не удержит меня здесь. Моя жизнь – мои правила!»

Я прошлась по комнате, залитой утренним светом. Рюкзака нигде не было. Только коммуникатор и визор небрежно лежали на столе. Кто-то их туда положил. А значит, и в рюкзаке порылись… Прочитала все сообщения от Джона, Сары и… Пола Адриано. Он пытался связаться, но меня так надолго выключило.

– КНИС,– выдохнула я и набрала контакт Адриано.

– Саша, с тобой все в порядке? Почему не отвечала?– взволнованно заговорил наставник, не дав сказать мне и слова.

– Простите, наставник. Я приболела. Но теперь готова вас выслушать…

– Какой диагноз?– огорченно спросил он.

«Отмирание души вследствие отравления подлостью – устраивает?»