Рыжая

Джабай не чувствовал ничего. Его ярость была настолько сильной, что затмила все остальные эмоции, отчего создавалось впечатление, будто он полностью утратил способность чувствовать.

Даже желание убить не вызывало внутри него никакого отклика. По сути, это не было даже желанием, просто целью, которую он собрался достичь.

Никто и никогда не должен даже допускать мысль, что смеет взять то, что принадлежит ящеру. Конечно, Ира не была его собственностью в полном смысле этого слова, он не распоряжался ею и не повелевал, но она была ЕГО.

И совершенно неважно, в каком плане. Его ящереаной или его соплеменницей. Даже если бы он не считал ее своей ящереаной, он все равно пришел бы в ярость. Как вождь, Джабай обязан был защищать тех, кто шел за ним, кто доверял ему свою жизнь, выполнял его приказы. А Ира ясно дала понять, что не хочет идти с людьми, пусть они и были с ней одного вида. Раз так, значит, она все еще принадлежала его племени.

Он ни в коей мере не собирался принимать действия людей или прощать им подобное. И уж точно он не собирался закрывать глаза и делать вид, что самка другого вида его не волнует, спокойно отпустив с теми, с кем ей предназначила быть сама природа.

Все происходило быстро, но недостаточно быстро для того, чтобы сбить Джабая с толку. Его разум мгновенно стал холодным и невосприимчивым. Догнать Моала с Ирой не составило для ящера труда.

Превосходное в обычное время зрение обострилось еще сильнее, а скорость увеличилась.

Для начала он постарался убрать Иру из зоны будущего боя. Ему не хотелось, чтобы она случайно поранилась. Конечно, от врага он оторвал ее немного грубо, но в таких условиях мягче никак не получалось.

Оставив Иру на земле, Джабай тут же толкнул запнувшегося человека дальше. Мужчина полетел вперед, рыча при этом, как дикий зверь. Джабай не стал ждать, пока тот придет в себя, налетел с серией ударов, каждый из которых попал точно в цель.

Перед тем как полностью сосредоточить внимание на противнике, он краем глаза заметил, что Ира быстро встала и стремительно убежала в лес. Джабай очень надеялся, что ей не попадется на пути никакого животного, способного причинить вред.

Человек оказался сильным, но все-таки не настолько сильным, как ящер. Кроме того, он был заметно медленнее. К тому же на стороне Джабая была темнота. Он уже знал, что люди не видят во мраке ночи, и без зазрения совести пользовался этим преимуществом.

Правда, спустя некоторое время Джабай усомнился, что конкретно этот индивидуум не обладает ночным зрением. Казалось, человек прекрасно видит все его атаки и вовремя блокирует их.

– Зачем тебе чужая женщина? – рыкнул Моал, уходя из-под удара. На самом деле, видел он плохо, но инстинкты, отточенные за множество боев, как с людьми, так и со зверями, не подводили.

Джабай ничего не ответил. И не потому, что не хотел, он просто не понял вопроса. Моал в пылу битвы совершенно забыл о языковом барьере. Решив, что противник просто игнорирует его, он рассвирепел еще больше. Его и так выводило из себя, что пришлось воровать женщину, словно он не имел на нее никаких прав. Будто он был каким-то простым неудачником! Все женщины принадлежали ему, а он всегда мог прийти и взять ту, какую захочет! Они обязаны были быть рады понести от него!

Сама мысль, что приходится прилагать такие усилия, чтобы иметь возможность взять женщину, заставляла Моала взрываться от гнева.

Как он и думал, зеленошкурые оказались очень сильными. Он видел это раньше, но не подозревал, что уродцы сильны настолько.

Искра страха вспыхнула в его сердце. Первоначальный азарт начал уступать инстинкту самосохранения. Если раньше, сражаясь с чудовищами этого места, Моал знал, что выиграет, то сейчас у него такой уверенности не было.

Тело налилось усталостью, болью и тяжестью. Вопреки здравомыслию, это только сильнее разозлило его.  Моал бросился вперед с намерением убить наглеца, который решил, что ему можно безнаказанно делать все что вздумается. Даже та искра страха и оставшаяся капля благоразумия не смогли его остановить. Он просто проигнорировал все это, будучи полностью уверенным, что, как и всегда прежде, справится с врагом.

В тот же момент что-то его остановило. Замерев на месте, Моал непонимающе моргнул, а потом ощутил, как по телу разливается боль.

Джабай вытащил керамический нож из начавшего заваливаться тела и отошел на шаг. В глазах противника все еще плескался гнев, смешанный с безумием, но затем в них промелькнуло непонимание и удивление.

Впрочем, вскоре глаза человека закатились, а сам он рухнул на землю без сознания.

Противник был еще жив, но Джабай не стал добивать. У него не было никаких сомнений, что человек вскоре умрет. Если к этому не приведут травмы, то постараются звери. Запах крови вскоре привлечет всех хищников поблизости. Но вероятнее всего, мужчина не доживет до того момента, как здесь появится первый из них. Его дыхание было слабым, как и сердцебиение.