Рыжая-бесстыжая

Вторым и, возможно, основным этапом его самостоятельного расследования была необходимость разжиться списком присутствовавших в тот вечер в зале. Конечно, с этим могли возникнуть сложности, поскольку зал был переполнен. Но, помахав перед носом у конопатой замухрышки тремя сотнями зеленых, Антон был практически уверен в успехе. Девчушка ради денег готова не только сортиры за богатыми мужиками мыть. Дня через два, самое большее через три, список гостей того вечера, закончившегося столь трагично для одного из них, будет у него в кармане.

Ну а сейчас можно съездить и навестить эту рыжекудрую. Три дня молчания с его стороны, возможно, и были свинством, но по-другому просто нельзя. И в конце концов, он ее предупреждал, что без нужды звонить и светиться там не будет. Его люди на месте. Надзор ведут. Причин для беспокойства нет.

Глава 11

Настя попыталась открыть глаза и почти тут же вновь их захлопнула. Ощущение было таким, будто в них кто-то насыпал полную горсть песка. Она зажмурилась и покрутила головой из стороны в сторону, пытаясь определиться во времени и пространстве. Что-то ведь с ней произошло с того времени, как она тайными тропами покинула загородный санаторий для увядших красавиц с разбитыми сердцами. Что-то нехорошее и тревожное. Но вспомнить мешала эта жуткая резь в глазах и еще какой-то стопор в спине. Будто кто-то воткнул в позвоночник гвоздь и ворочал им там с видимым удовольствием.

Она шевельнула пальцами рук и с явным облегчением вздохнула, почувствовав, что они послушно сложились в кулак. Ноги также не отказывались действовать, податливо согнувшись в коленях, но вот дальше этого дело не шло. Сколько ни пыталась она заставить себя присесть или перекатиться на бок, эта упрямая боль в спине парализующе ее тормозила.

– Борька! – заорал кто-то истошно совсем рядом. – Сколько будешь торчать здесь?! Давай быстрее!!!

Что ответил невидимый Борька, для Насти осталось загадкой, да она и не хотела знакомства ни с одним из тех персонажей, которые подобно призракам возникали один за другим на авансцене ее жизни, в последующем неизменно принося ей грандиозные неприятности.

Под отчаянный рев мотора какой-то большой машины она принялась ворочаться, попутно не забывая делать отчаянные попытки проморгаться. Но результаты были плачевными. Зрение, равно как и двигательные функции, не восстанавливалось. А вот со слухом, оказывается, все было в порядке, потому как, заслышав вкрадчивый шорох чьих-то шагов и замерев в ожидании, она не обманулась.

– Очнулась, сучка, – удовлетворенно пробормотал мужской голос совсем рядом. – Вот и ладненько. Вот сейчас и потолкуем.

В лицо ей пахнуло густым винным перегаром с примесью чеснока, и почти тут же последовало избавление от слепоты. Яркий луч солнечного света ударил по глазам, но уже через пару минут Насте удалось сфокусировать взгляд и рассмотреть мужика, покачивающегося на неверных ногах, и грязновато-красный платок в его руке, по всей видимости, и являвшийся истинной причиной ее незрячести.

– Здорово! – поприветствовал он ее и зычно рыгнул.

– Здорово, – решила Настя не грубить. – Спина…

– Что – спина? – не сразу понял тот.

– Спина болит, – стараясь растопить лед мужского сердца, как можно жалостнее просипела Настя и, для эффекта облизнув пересохшие губы, попросила: – Нельзя попить?

Мужчина растерялся и, подперев замызганной ладонью небритый подбородок, принялся размышлять, предоставив ей прекрасную возможность разглядеть себя.

Экземпляр был еще тот. Из современных крестьянствующих неудачников. Из тех, что ратуют за демократию в надежде на фоне реформ урвать землицы побольше, а потом сетуют и проклинают и реформы, и демократию, потому как, что делать с этой самой землей, не знают, а в большей степени и не хотят знать. Отсюда и леность в движениях крупного мужского тела, и тупость взгляда мутноватых неопределенной расцветки глаз, и злобная гримаса искаженного завистью к чужим успехам рта.

Мужик, чей портрет с такой легкостью дался Настене, между тем не торопился выполнять просьбу. Он походил из угла в угол, шаркая грязными унавоженными подошвами ботинок. Помычал что-то нечленораздельное. Наконец выдал:

– А я это… не знаю…

– Чего? – осторожно поинтересовалась Настя, по-прежнему проявляя завидное чувство такта.

– Можно ли… – Он выпятил вперед толстенную нижнюю губу и несколько раз озадаченно ею причмокнул. – А вдруг нельзя… Ты это… потом в сортир захочешь, а я тебя развязать не смогу…

«Слава тебе, господи! – едва не расплакалась от радости Настя. – Наконец-то нашлось объяснение и еще одному ее недугу. Она, оказывается, просто привязана. А то взбредет же в голову…»

– Ладно, пойду спрошу. А ты лежи тут…

Можно подумать, у нее есть выбор. Хорошо, что хоть осмотреться можно теперь без тугой повязки на глазах. И она принялась вовсю крутить головой, пытаясь выхватить глазами как можно больше подробностей окружавшей ее обстановки.