Рыжая бестия

В этом тоже был определенный прогресс. Если она без содрогания и боли (ну, не совсем без боли) может рассуждать о коварном изменнике, то время ее действительно принялось активно лечить. Как хороший доктор, постепенно с нежной заботой выхаживающий пострадавшего, время работало на Марьяну. С каждым днем она осознавала, насколько ошибалась в Матвее. Нет, поначалу у него был отменный вкус и чутье, видимо, свою роль сыграли запахи, раз он выбрал Марьяну. Но потом его обоняние притупилось, недаром он часто простужался и у него постоянно закладывало нос. И Матвей перестал ее нюхать, а следовательно, любить. Марьяне понравилась теория подруги и автора журнальной статьи. Супер! Теперь-то все становится на свои места!

Нужно сначала вылечить Матвея, удалив ему аденоиды и гланды, потом купить настоящие французские духи и вылить на себя весь пузырек. Марьяна вздохнула. Ксения советовала ей купить духи ради Столярова, а она снова и снова возвращается к подлецу и негодяю Степанову. В чем-то, безусловно, подруга права. У нее, если так можно выразиться, трезвый взгляд со стороны. Или почти трезвый, потому что Ксения может быть не совсем объективна, Столяров ей нравится, а Матвей нет. Если Марьяна выберет половинчатое решение, а это в ее стиле, то все останутся довольны. Кроме Матвея, которому все равно не повезет. Но он сам виноват и должен понести наказание. Немезида она или нет?!

До посещения салона оставалось больше часа, и Репина понеслась в «Рекламсервис».

Половинчатое решение заключалось в том, что она собиралась заказать социальную рекламу на одном щите, установленном прямо у работы Степанова, а оставшиеся деньги потратить на духи. Конечно же, намного приятнее было лицезреть алиментщика на всех городских плакатах, но Марьяна сдержалась.

Контора, где можно было заказать рекламный стенд, оказалась непритязательной на вид. С претензиями была приемщица заказов. Долговязая девица, высившаяся из-за стола, занятого преимущественно здоровенным монитором, претендовала бы на любом конкурсе красоты на звание Супермодели. Если бы не ее страдальческая физиономия, искаженная угрюмой гримасой. Девица царственным жестом указала Марьяне на свободный стул и продолжила разбираться с клиентом. Марьяна, которой предстояло с ней объясняться, попыталась представить, что угрюмая девица страдает не просто так, от нужной работы, а потому что ее, как и саму Марьяну, бросил перед порогом загса жених.

От этой мысли стало намного легче, и долговязая модель смотрелась не такой уж удрученной. Наверняка в глубине души она, как и Марьяна, собиралась вернуть коварного изменника или обрести новую любовь. Марьяна поймала себя на мысли о Столярове и отогнала ее прочь. Сейчас все ее внимание должно сосредоточиться на Степанове.

– Что у вас? – тоскливо произнесла девица после того, как клиент ее покинул.

– У меня дети, – с надрывом в голосе произнесла Марьяна. Школьные занятия в театральном кружке ей очень пригодились. Она полезла в сумочку и достала носовой платок, пытаясь натурально изобразить горе.

– Ну? – Девица не собиралась ждать, пока Марьяна изобразит.

– Они растут без отца! – с жаром воскликнула Репина. – Представляете?!

– Нет, – буркнула девица и щелкнула мышкой.

– Я тоже не представляю, как их без отца можно вырастить, – продолжала Марьяна. – Вы должны меня понять как женщина женщину…

– На повешение алиментщиков нужны справки из домоуправления, из отдела квартплаты, с места его работы, постановление суда, извещение от судебных приставов…

– Девушка, – простонала совершенно искренне Марьяна: у нее срывалась такая месть! – Давайте повесим этого гада без бюрократизма! В виде исключения. Я вижу, вы такая добрая и понимающая…

Доброй и понимающей она не была. Но Марьяна так просто сдаваться не собиралась.

– Девушка, дети голодают!

– Они что у вас, в Африке?

– У него и в Африке дети есть. Этот Казанова…

– Его фамилия Казанов? – холодные глаза девицы подозрительно сузились.

– Да! – не моргнув пылающим взглядом, соврала Марьяна.

– И он живет на Пролетарской?

– Совершенно верно, алиментщик живет именно на Пролетарской!

– Сколько ему лет? – щурилась девица.

– Точно не помню, он же давно нас бросил. Около тридцати…

– Тридцать три, – покачала хорошенькой головой приемщица заказов.

– Точно, – поразилась Марьяна, Степанову было столько же, – тридцать три.

– На сколько дней и какой стенд оплатите?!

Марьяна едва сдержалась, чтобы не закричать «Все!», но на все у нее не хватало денег. Да и Ксения была права, нечего бросать на ветер ради ветреного Степанова большие средства. Пакость должна быть мелкой. Марьяна с благодарностью протянула девице фотографию. Она волновалась, что девица опознает на снимке не Казанова, а незнакомого ей мужчину.

Та посмотрела на перекошенную брезгливостью физиономию Степанова и кивнула головой.

– Сволочь, – шмыгнула она носом, – на днях меня бросил. Сказал, что ему нужно пожить одному и подумать о наших отношениях! А у самого куча детей…

– Пятеро здесь, – подсказала Марьяна и сокрушенно добавила: – И трое в Африке.